«Демократии тогда было гораздо больше, чем сейчас». Откровения очевидца путча 91-го


Улица Смоленская, на следующий день после путча.
Фото: Tove Knutsen, правообладатель Ole Husby

Было ли страшно стоять в цепи перед танками? Откуда получали информацию в условиях блокировки СМИ? Не было ли потом разочарования? Belsat.eu расспросил участника событий, которые происходили у Белого дома в Москве 28 лет назад.

События, которые произошли в Москве 28 лет назад, официальные власти тогда еще Советского Союза назвали государственным переворотом. 18 августа 1991 года Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) назвал себя органом для управления страной, объявил о том, что Михаил Горбачев болен и не может исполнять обязанности президента, в Москве ввели чрезвычайное положение, а по ТВ крутили балет «Лебединое озеро» и классическую минорную музыку. Как это было, мы расспросили старшего аналитика «Альпари» Вадима Иосуба, который тогда, 18-летним студентом, стоял на баррикадах возле Белого дома.

Вадим Иосуб, старший аналитик «Альпари». Фото из личного архива героя

«Танки в Москве? Иди проспись!»

– Я учился в Московском экономико-статистическом институте, закончил первый курс. Время было жутко интересное. Советский Союз дышал на ладан. В начале 1991 года произошло первое отпускание цен, прошла знаменитая денежная реформа. Цены росли, люди теряли деньги, стипендия оставалась на прежнем уровне – около 40 рублей. Как жить – было совершенно непонятно. Все вокруг пытались заниматься бизнесом «купи-продай».

Так как все события происходили летом, я жил у своих родственников в городке Троицк – тогда это было Подмосковье, а сейчас Новая Москва. 19 августа мне звонит друг детства, который тоже учился в Москве: «Слышал, что случилось?». И начинает рассказывать, что в Москве госпереворот, сместили Горбачева, а по городу ездят танки. В голове позднесоветского молодого человека словосочетание «военный переворот» может иметь ассоциацию с Чили, но не с Москвой. Я даже сначала отправил товарища проспаться. Но включил телевизор, где по всем 3-4 каналам звучала классическая минорная музыка, которая перемежалась с официальными сообщениями про ГКЧП.

Чуть позже в этот же день показали знаменитую пресс-конференцию ГКЧП. Знаменита она была тем, что те, кто захватил власть – вице-президент СССР, главы армии, МВД и КГБ – даже визуально выглядели с жесточайшего похмелья. У большинства из них тряслись руки, они запинались. Всем подробно рассказали про то, что Горбачев болеет, он в Форосе (Крым) и отстранен от власти, а они сейчас наведут конституционный порядок.

«Свободы слова в 91-м году было больше, чем сейчас»

– Я посмотрел на все и решил: надо ехать в Москву.

Захотел сам разобраться в том, что происходит в этот исторический момент. Уже тогда были разные демократические движения, на Лужниках собирались митинги за демократию из десятков тысяч людей. 19-го августа СМИ уже захватили, но при этом было альтернативное радио «Эхо Москвы», которое работало и давало информацию против ГКЧП.

Приехал в общежитие, переночевал и на следующий день стал агитировать немногочисленных студентов ехать в центр. Мы все, благодаря тому же «Эхо Москвы», слушали призывы противников ГКЧП – Бориса Ельцина и его сторонников – приходить к Белому дому и защитить их. Вообще, тогда свободы слова было намного больше, чем сейчас в Беларуси или России. Была масса печатных изданий, открывались радиостанции, печатали листовки, организовывали мирные митинги, где не было никакого разгона милицией.

– Сагитировать ехать на баррикады мне удалось только одного однокурсника, остальным было страшно.

– Потому что выгонят из университета?

– Страшно потому, что в центре города ездят танки и стреляют. Про выгнать из университета даже мыслей не могло быть. Хоть вроде бы еще СССР, есть КГБ, а все ходили на митинги и никого по политическим мотивам не выгоняли – в отличие от того, что происходит у нас сейчас. Получается, СССР середины 91-го года была гораздо более свободная и демократическая страна, чем Беларусь и Россия сегодняшнего образца.

«Если танки пойдут – прыгайте в реку»

– 20-го августа центральные станции метро были закрыты на вход и выход. В результате мы доехали до метро «Киевская» – это через реку от Дома правительства, километра три надо было идти пешком. Людей было очень много. Все кучковались: один слушает радио и пересказывает остальным. По «Эхо» и другим демократическим радиостанциям передавали заявления Ельцина и его сторонников с призывами защищать Белый дом.

Когда проходили мимо здания Московской мэрии, я впервые в жизни увидел граффити. Пара надписей мне показались очень остроумными. Первая: «Кошмар, на улице Язов» [Дмитрий Язов – министр обороны, член ГКЧП. – Прим. Belsat.eu]. Вторая надпись была «Забьем заряд мы в тушку Пуго» [Борис Пуго – министр внутренних дел, член ГКЧП. – Прим. Belsat.eu].

Москва, проспект Калинина. Марш от Кремля к Белому дому, 19 августа 1991 года.
Фото: Ivan Simochkin

Возле Белого дома увидели толпу, мощные баррикады в виде бетонных блоков, поваленных деревьев, арматуры. Начали спрашивать «чем помочь?». Нас отправляли все дальше. В районе пересечения Николаевской улицы и Краснопресненской набережной увидели фуры и троллейбусы, которыми перегородили дорогу. Среди сторонников Белого дома было очень много силовиков.

Москва, баррикады. Август 1991 года.
Фото: David Broad

Из добровольцев формировали сотни. По слухам, тем, у кого был опыт войны в Афганистане, выдавали автоматы. Нас тоже вооружили – раздали сумки с противогазами. Как это могло помочь противостоять танкам, мы не понимали. Видимо, просто подняли склады гражданской обороны. Инструкция была такая: с минуты на минуту ожидается атака танков и бронетранспортеров, а мы должны выстроиться в живую цепь, чтобы не пропустить технику. Время от времени подходили люди в штатском и говорили: «давайте потренируемся, как вы будете стоять в цепи». Мы выстраивались, стояли так минут 15 и потом расходились. Еще говорили, что если техника все-так пойдет на нас, то назад бежать не надо – там стоят люди с оружием, направо к жилому дому бежать тоже не надо – там снайперы на крыше.

– Прыгать в реку?

– Совершенно верно – в реку. То есть никто не призывал ложиться под гусеницы. Нас поили чаем. Через реку была гостиница «Украина» – там были видны танки и периодически, не часто, слышна стрельба очередями. Еще все слушали радио. Так прошла ночь. Под утро стали разносить свежие демократические газеты, листовки. Мы узнали, что ГКЧП признал поражение, танки уходят, угрозы для Белого дома нет. Мы победили! И около 10-11 утра 21 августа мы поехали в общежитие отсыпаться.

22 августа 1991 года, Москва, улица Смоленская.
Фото: Ole Husby, Melhus

«Каждой революции нужны свои герои»

– Доехали до метро «Университетская», стали в огромную очередь к ларьку «Союзпечати» – все хотели знать, что происходит в стране. Люди заметили на нас сумки с противогазами, опознали защитников Белого дома и стали жать руки: «Спасибо вам, ребята, проходите без очереди».

– Сопротивление получилось достаточно спокойным. Но в эту же ночь, когда вы дежурили, были убиты три человека. Страшно не было?

– Убийства были с другой стороны Белого дома. Не знаю почему, но страха я вообще не помню. На следующий день, уже 22-го августа, мы снова поехали к Белому дому. Военную технику уже вывезли – увидели только несколько разбитых троллейбусов. Стали разговаривать с очевидцами тех самых трех убийств. По слухам, во время комендантского часа танки должны были ездить по Садовому кольцу. Но кто-то пустил слух, что техника идет не по кругу, а на Белый дом – хоть на самом деле они туда не шли. И во время атаки на танки одного задавили, второго прибило бревном, третьего застрелили. Но это все по рассказам очевидцев. Потом была большая гражданская панихида на Манежной площади. Всем троим дали звание Героя Советского Союза, а еще через год наградили медалью «Защитник свободной России». Каждой революции нужны свои герои. Насколько нужен и оправдан был этот героизм – для меня вопрос.

Революция прошла, разговоры закончились

Борис Ельцин во время выступления 22 августа 1991 года.
Фото: kremlin.ru

– На гражданской панихиде выступил Ельцин – его охранники закрывали щитами. На том огромном митинге на Манежке я залез на ограждение – просто сел на него. Джинсы, свитер и сумка с противогазом – носил ее как атрибут, вроде значка, что «вот, я был защитником». И тут из толпы выделяется Тельман Гдлян. Это был прокурор Советского Союза, главный по мафии. Он расследовал хлопковое дело в Средней Азии, преступления первых секретарей ЦК Узбекистана, Таджикистана. Гремел на весь Союз. Я его узнал, так как его постоянно показывали по телевизору. Ему надо было пройти на сцену для выступления. А тут я на ограде сижу. И он, видимо, решил, что я охранник.

– Здравствуйте, можно пройти?

– Конечно, можно

– Спасибо, – и жмет мне руку.

Председатель Моссовета Гавриил Попов (слева), Тельман Гдлян (справа).
Фото: RIA Novosti archive

– Гроза всей советской мафии спрашивает у меня, можно ли пройти на сцену и жмет мне руку! Я был под огромным впечатлением.

– А в общежитии о чем говорили?

– Особенно разговоров не было. Лето, людей нет. Многие были аполитичны. В сентябре начались уже новые интересы. Революция революцией, а стипендия маленькая и есть нечего. Каждый день появлялись новые инфоповоды. Цены десятки лет были стабильные, а потом стали расти каждый день, случилась денежная реформа. Жизнь бурлила так, что август 91-го был просто одним из выдающихся моментов.

Боролись за все хорошее против всего плохого

– Вы вдвоем с другом пошли на баррикады, потому что были против чего-то или за что-то?

– Это было нераздельно. Я был одновременно против ГКЧП и за движение вперед, которое олицетворяли собой Ельцин и демократы. Споры Ельцина с Горбачевым во второй половине 80-х я помнил еще со школы. Горбачев представлялся таким скользким политиком, вроде не прогресс и не регресс. В Москву я приехал из Казахстана, но был не за Россию или Казахстан, а за демократические ценности страны, в которой я живу.

Место гибели трех человек противостояния ГКЧП.
Фото: I. P. Vtorov

– Со временем отношение к Ельцину изменилось?

– Через какое-то время я перестал его идеализировать. Это живой человек. Но тогда никого, кто мог бы быть альтернативой и повести страну в сторону демократических изменений, не было.

Рассчитывать можно было только на себя

– Вы победили, но бардак в стране не исчез. Не было разочарования, мысли «за что мы вообще в цепь становились»?

– Не было. Мы окунулись в мир анархии. Жить было предельно сложно и опасно. Бандитизм, разборки со стрельбой. Но мы чувствовали ответственность за свою судьбу. Все настолько быстро развалилось, что пропали даже намеки на патернализм. Не было и мысли, что Горбачев, Ельцин, милиция или государство нам что-то должны. Вся надежда – только на себя. Крутись как хочешь. Кстати, через год я оказался гражданином Казахстана, который учится в Российской федерации. И вроде как бесплатно я учиться уже не мог, а как сделать платно, не понимал даже декан. И я дал взятку в $300, чтобы меня оставили в вузе.

Фото с сайта pastvu.com

Было сложно, но винить можно было только себя, надеяться можно было только на себя. Конечно, это не относилось к пенсионерам, которым есть было нечего, и которые винили во всем государство. Моя бабушка помнила, что всю жизнь молоко стоило 80 копеек, а хлеб – 20 копеек.

И когда я говорил, что купил хлеб за 5 тысяч рублей, она искренне возмущалась: «хай бы они все задушились, хай бы они все сдохли».

Тогда демократические ценности разделяло больше людей, чем сейчас

– Сейчас в Москве по субботам проходят митинги, которые заканчиваются массовыми задержаниями. Белорусам и вовсе рассказывать про жесткие задержания не надо. Почему тогда не били дубинками тех, кто пришел защищать Белый дом?

– Сейчас мало людей выходит. В 91-м вышли сотни тысяч. Советский Союз долго разваливался и загнивал, в стране было неэффективно все, включая силовое звено.

То, что мы видели 25 марта 2017-го в Минске, то, что мы видим сейчас в Москве, это почти идеально отточенная силовая машина. Сейчас есть один командир – понятно, чьи приказы исполнять.

ВИДЕО
Власти разогнали шествие на День Воли
2017.03.25 16:35

Тогда ГКЧП кто-то признал, кто-то – нет. Генералы не знали, кому подчиняться. Когда Ельцин поехал 19-го августа в Москву, был приказ «не трогать». Хотя физически ничего не стоило это сделать. Если бы тогда его не пустили в Москву, непонятно, чем бы все закончилось. А еще в то время под воздействием перестройки больше людей разделяли демократические ценности, чем сейчас в Беларуси и России.

ВИДЕО
Просто поднял флаг – и был задержан. Сколько свинтили на акции в Москве?
2019.08.10 18:49

– То есть сейчас демократические ценности разделяет меньше людей?

– Мне кажется, что в те времена официальному телевидению не верил никто. И началось это где-то с 70-х годов. Может, я сужу по своему окружению, но никому не было интересно смотреть про достижения Союза и проклятых капиталистов. Сейчас же машина агитации и пропаганды гораздо сильнее.

Беседовала Ольга Ерохина, Belsat.eu

Новостная лента