Чтобы увидеть аутентичную традицию отмечать Задушный день, или День памяти предков у католиков, мы поехали в городок Гожа, расположенный почти на белорусско-польской границе.
От Гожи до польской границы – рукой подать. В лесу, расположенном неподалеку, уже стоят пограничные столбики. Сама же зона начинается чуть дальше, поэтому в городок можно попасть без проблем.
Ближе к часу дня возле костела сложно припарковать авто. Все места заняты. В сам храм зайти тоже непросто: люди стоят очень плотно, а кто-то даже на лестнице.
Святая вода в каменной «крапельнице» под Распятием холодная, но прихожане макают пальцы, чтобы перекреститься. Сегодня здесь католики не только из Гожи, но и из окрестных деревень.
«Франц, Адольф, Эмилия…» – имена как символ веры
Начинается служба. Ее отправляют два священника. Местный о. Павел представляет присутствующим приехавшего священника Виктора. Между прочим вспоминает, что бабушка о. Виктора из Криничной, то есть местная. Люди переглядываются: «Ну да, Криничная, наш, наш…»
В проповеди священник говорит, что Задушный день – это не только о тех душах, которые отошли и находятся на пути к Небу, но и о душах живых, которые должны о них помнить. Ксендз говорит по-белорусски, но с легким польским акцентом. Когда переключается на польский, то звучат белорусские нотки.
Затем следует поименный список тех, за кого молится община. Столичному студенту–историку такие имена, фамилии попадутся разве что в пыльных архивах и метрических книгах времен Речи Посполитой: Алоиз, Франц, Адольф, Эмилия, Гжегош, Юстина, Кирко, Чубарь, Юргель, Парулис, Роман и т.д. Верующие внимательно слушают. Похоже, что сам список умерших родственников – важный фактор. Такой символ веры для семей, которые жили здесь сотни лет.
«Заговорим патеры, сядем, пообедаем…»
Где-то через полтора часа из церковных ворот выходит процессия: несколько сотен человек. Впереди министранты несут два черных флага с серебряными крестами и факел, а девушки поют. Вся толпа пешком идет на кладбище, в сторону Немана, в сосновый лес. Некоторые едут за процессией на автомобилях: так легче старшим прихожанам. Почти у каждого в руках по лампадке или по несколько.
«Что этот день значит? – переспрашивает Ян Сташкевич, житель Гожи. – Потому что родные умерли: отец, мать, братья два. Там брат еще один… За столом не собираются у нас, наверное. Это православные и на кладбище отмечают, и дома. У католиков – Задушный день. Убирали на кладбище на неделе, родные приезжали. Заранее у нас – кто-то и за две недели! На выходных подчищают. Я так не могу уже… Сестра больная лежит: надо идти, смотреть».
Пока процессия во главе со священником продолжает ход с молитвами по кладбищу, люди понемногу расходятся среди крестов и памятников. Убирать уже нечего: все сделано заранее. Зато есть время зажечь свечу и пообщаться с теми, кого видишь не каждый день. И с живыми, и с умершими.
«Вспоминают все своих родных, родителей, всех, кого могут, – объясняет местная жительница Янина Сухоцкая. – В «костеле» [Янина произносит костел именно через букву «е». – Belsat.eu] идет месса, «модлятся» с могилой, ставят лампадки, зажигают свечи. Пойдем домой все, «сговорим патеры» [молитвы. – Belsat.eu] , сядем пообедаем. И все, разойдемся каждый по своему дому! Каждый божий год так делаем, пока живы! (смеется)».
На кладбище холоднее, чем в костеле. Поднимается ветер с Немана, качает сосны.
Люди закутываются в пальто, делают знак креста, берут под руки старших и идут к машинам. Дальше – дом, тепло и «патеры».
Алесь Киркевич, фото Василий Молчанов/МВ Belsat.eu
