Анастасия Дашкевич: Возможно, гэбьё рассердилось на нас, что мы высмеивали их спецоперацию
Анастасия Дашкевич в Куропатах
Жена политического активиста Змитра Дашкевича рассказала, как КГБ заставлял ее подписать бумагу о сотрудничестве.
О деталях своих контактов с представителями КГБ Анастасия Дашкевич написала в своем «Фейсбуке», даем текст ниже:
«В феврале 2011-го комитетчики вызвали на отдельные допросы меня и Николая Демиденко. Николаю сказали: пиши – выйдет Анастасия. Мне: пиши – и выйдет Дашкевич (то есть это было даже непричастно к моему выходу из СИЗО КГБ).
Мы как те, кто понимает, как действует ЧК, сразу после моего освобождения из Американки поставили друг друга в известность. Далее обсудили эту ситуацию на Управах МФ, договорились сразу сообщать всем о любом движения гэбэ. Но движений никаких и не было. Нам не давали заданий, от нас не требовали информации.
Нас, под подпиской о неразглашении, таскали на допросы и беседы, суть которых мы тут же рассказывали друг другу. Возможно, нужно было проводить прессуху и об усилиях КГБэшников рассказывать, но суть в том, что и рассказывать-то не было о чем. Мы ввели в курс тех, кого это вдруг могло бы каснуться. А дальше просто гоготали от попыток конспиративности гэбэшников.
Мое уголовное дело за «Площадь-2010» читали десятки людей и в суде слышали сотни – я не сказала ни одного слова, которое могло бы кому-то навредить.
Если КГБэшники нужны были допросы и якобы тайные встречи только чтобы понять, какие мы, что нами управляет и как мы видим Беларусь – они это получили. Если им нужно было это, чтобы писать наверх отчеты – они заработали звездочки. Сам факт разговоров никак не влиял и не сдерживал нас ни от высказываний за введение санкций, ни от несанкционированной уличной борьбы.
Потом каждый получил свои сроки: я – условный, Змитер – конкретный. Началась обычная жизнь борца: аресты, спецприемник, множество этапов и зон, которые пришлось объездить за три года. Ничего больше никогда не напоминало о той ситуации.
Возможно, гэбьё и рассердилось на нас за то, что мы их спецоперацию публично высмеивали. Ведь за тем пошел период, когда Николай не вылезал из 15/25–суточных арестов, у Дмитрия начался в зонах настоящий ад, и я поехала следом за ним по дрибинским изоляторам.
Конечно, если сейчас посмотреть на все с высоты пройденных лет и полученного опыта, я понимаю, что мне не льстили, говоря, что от тебя что-то там зависит.
Безусловно, от нас ничего не зависело. От Николая не зависело, когда выйду я, а от меня, когда выйдет Змитер. Но тогда мне хотелось верить, что я делаю хоть что-то для того, чтобы помочь Змитру.
Говорят, что хлопотами за ближних можно оправдать любое преступление. Так чтобы расставить все точки над і. Когда мне поставили выбор оговорить кого-то, дать на кого-то показания, сделать кому-то зло взамен на освобождение Змитра – я бы не смогла на такое пойти. И Николай не мог бы. Мы рисковали только своей репутацией. И могли подставить только самих себя. Больше никого».
Читайте также:
НМ/ТП, belsat.eu
