Писатель Короткевич, художник Кулик или историк Ермолович не свергли советский режим – а может и не собирались делать этого, пока закладывали бомбу в основание советской системы. «Белсат» поговорил с автором книги об инакомыслии в БССР.
На Международном конгрессе исследователей Беларуси, проходившем с 30 сентября по 2 октября в Каунасе, доктор исторических наук, сотрудница Института исторических исследований Центральной и Восточной Европы имени И.Г. Гердера (Марбург, Германия) Татьяна Островская презентовала книгу-исследование «Культура і супраціў. Інтэлігенцыя, іншадумства і самвыдат у савецкай Беларусі (1968–1988)» («Культура и сопротивление. Интеллигенция, инакомыслие и самиздат в советской Беларуси (1968-1988)»). На английском языке книга была опубликована еще в 2019 году, сейчас она вышла в Белостоке на беларусском. Редактором выступил Алесь Беляцкий – ныне политзаключенный, лауреат Нобелевской премии мира 2022 года. Книга пока напечатана небольшим тиражом в 500 экземпляров, не продается и распространяется бесплатно, но вскоре должна появиться в электронном виде.
Откуда взяться инакомыслию в стерильной БССР?
За первые 50 лет существования советского государства множество беларусов были физически уничтожены или репрессированы, так как воспринимались государством как угроза его существованию. В одну только «Черную ночь», или «Ночь расстрелянных поэтов», с 29 на 30 октября 1937 года были убиты 132 представителя беларусской интеллигенции. Архивы КГБ до сих пор закрыты, поэтому неизвестно, сколько репрессированных было всего, но речь идет о сотнях тысяч убитых, в том числе об уничтожении 90% беларусской интеллигенции. Какое инакомыслие после такого?
Татьяна Островская объясняет: пришло новое, послевоенное поколение, которое иногда называют поколением 1960-х. Это поколение рожденных в 1920–1930-е годы, многие прошли Вторую мировую войну. Такие ветераны, как писатели Василь Быков, Алесь Адамович и Валентин Тарас, были уверены, что если они одержали победу в войне, то имеют право критиковать недостатки советского образа жизни, говорить то, что действительно думают. Также к этому поколению принадлежали жители Западной Беларуси, которые имели опыт жизни в другом государстве и нередко смотрели на советский строй критически.
Влияние на новую интеллигенцию несомненно оказали и узники сталинского ГУЛАГа, которые выжили и вернулись в Беларусь или продолжали поддерживать связи с родиной. Среди них была поэтесса Лариса Гениюш, поэт и переводчик Владимир Дубовка, поэт и прозаик Сергей Граховский. Они непосредственно столкнулись с советской репрессивной системой и так или иначе делились этими знаниями со следующими поколениями интеллигенции.
Так называемая хрущевская оттепель (либерализация, начавшаяся в СССР во второй половине 1950-х и продолжавшаяся до середины 1960-х) была более медленной в БССР, но эффект ее был заметен и после начала брежневской эпохи застоя. Вместе с застоем это было время больших глобальных потрясений: Пражской весны, массовых гражданских протестов в Соединенных Штатах, Франции и по всей Европе. В СССР активизируются диссиденты и еврейское движение за эмиграцию.
В среде творческой интеллигенции несогласие вызревает из недовольства национальной политикой в СССР, что проявлялось, прежде всего, через стремительное расширение употребления русского языка. Это, в свою очередь, ставило под угрозу беларусский язык и культуру. Новая интеллигенция была нужна государству для прославления и распространения идей социализма и советского образа жизни. Государство вкладывало большие ресурсы в ее создание. И это были не только репрессии, но и возможности, прежде всего образовательные, ранее недоступные многим.
«Часть интеллигенции прекрасно видит это противоречие и пытается восстать против него: с одной стороны, нам разрешают и даже поощряют писать и говорить по-беларусски, а с другой стороны, оказывается, что в социалистическом обществе, которое мы должны строить, нет места беларусской культуре и беларусскому языку, они исчезают прямо на наших глазах. Исчезают также и традиционный образ жизни, традиционная мораль, и это не может не беспокоить интеллигенцию», – рассказывает Татьяна Островская.
Что такое культурное сопротивление в БССР
Противостояние национальной политике в БССР происходит на разных уровнях: через создание неофициальных объединений, через неподцензурную печать – самиздат, через расширение границ официальной культуры, говорит исследовательница. Именно с конца 1960-х становится заметным, насколько подвижными оказываются границы дозволенного в официальной беларусской советской культуре. Даже если в Советской Беларуси они были уже, чем в РСФСР, и особенно в Москве или Ленинграде.
В 1967–1968 годах началась волна беларусского самиздата. Островская отсчитывает ее от очерка учителя и самообразованного историка Николая Ермоловича «Па слядах аднаго міфа. Ці было літоўскае заваяванне Беларусі» («По следам одного мифа. Было ли литовское завоевание Беларуси»). Хотя самиздат был и до того, активизировался он позже. В «По следам…» Ермолович предлагает альтернативную советской концепцию образования Великого Княжества Литовского. В официальной истории БССР избегали даже такого названия: Великое Княжество Литовское. История ВКЛ присутствовала только как история покорения и угнетения беларусского народа «литовскими феодалами». Ермолович же пытался ввести в эту историю беларусский компонент, беларусскую субъектность в Великом Княжестве Литовском.
Пусть это была не самая совершенная и научно убедительная работа, рассуждает Островская, но это была попытка, которая сумела зародить серьезное сомнение в советской концепции истории Беларуси. Притом Ермолович вряд ли считал свою работу радикально антисоветской, так как неоднократно пытался издать ее официально.
Ермолович плотно общался с художником Евгением Куликом. Вокруг Кулика и его мастерской «На чердаке» собиралось большое окружение, включавшее и художников, и ученых, и литераторов. С Куликом и его мастерской оказывается так или иначе связана вся беларусскоязычная несогласная интеллигенция. И в этой среде распространяются идеи Ермоловича и других, происходит непрерывный обмен идеями.
Тем временем Владимир Короткевич, тоже один из этой среды, издает абсолютно взрывные вещи в официальной печати, создает новую мифологию беларусского прошлого средствами художественной литературы. Несмотря на бесконечные переговоры с цензорами и издательствами, он сумел продолжить «контрабандой» несоветский взгляд на историю – и у Короткевича можно найти отсылки к Ермоловичу, аллюзии к его идеям.
Подобное происходило и с темой войны в литературе (как Адамович и Быков, которые начали говорить о войне как о чем-то не только героическом, но и трагическом), и в искусстве, где обходить границы дозволенного, возможно, было даже немного проще. Островская особо отмечает книжную графику, в которой много работали упомянутый Евгений Кулик, Микола Купава и другие.
БНФ взялся не из вакуума
Неформальные группы интеллигенции, как в академической среде или среди творческих деятелей, были «для себя», говорит Островская: хотя они имели высокую цель расширения национальной идеи и заботились о будущем беларусского народа, но были вряд ли понятны и доступны большей части населения БССР. Этот дискурс был эксклюзивный и элитарный: на недавнее беларусское крестьянство, русифицированное и урбанизированное, они смотрели «немножко свысока», не сильно интересовались и проблемами беларусских евреев и других национальных групп.
В зарубежной научной литературе распространено такое мнение, говорит исследовательница: вот пришел Михаил Горбачёв, объявил перестройку – и беларусы проснулись, начали думать о национальном возрождении. Но подготовительная работа для этого пробуждения шла с 1960-х: наработанные в узких кругах идеи подхватили молодежные объединения – «Талака» и «Тутэйшыя». Позже и Беларусский Народный фронт, среди основателей которого были упомянутые Адамович, Быков, Беляцкий и другие. Беларусская интеллигенция, которая во многом была продуктом советского строя, начала восставать против него задолго до перестройки.
Татьяна Островская приводит пример: тот же Зенон Позняк, который был одним из основателей БНФ и разоблачил правду о массовых убийствах в Куропатах, уже с конца 1960-х занимался тем, что можно было назвать культурным сопротивлением – изучал историю Беларуси, защищал культурное наследие Минска, проводил археологические раскопки.
Уже в 1974 году (под псевдонимом Генрих Ракутович) он пишет и издает в самиздате абсолютно антисоветский текст «Положение в Белоруси», который одновременно можно считать и программой национального и экономического освобождения Беларуси. В нем Позняк предупреждает: «Никакая демократия невозможна, […] пока существует эта империалистическая сверхдержава – назовите ее СССР, Россия, РСФСР, как хотите». Он требует «безусловной национальной государственной свободы и независимости для всех народов СССР и РСФСР».
Три урока из истории культурного сопротивления в БССР для современной Беларуси
Первое и основное, что автор книги «Культура і супраціў» хочет передать современникам: история позднего социализма в БССР достойна изучения и много может дать для понимания того, что происходит в Беларуси и во всем постсоветском пространстве сегодня.
«Даже если кажется, что все утеряно и ничего невозможно, это не так. Нужно продолжать работать даже в самые темные времена, быть верным себе, пытаться делать то, во что веришь и что можешь», – говорит она.
Татьяна Островская называет самыми темными временами конец 1970-х и начало 1980-х, брежневский застой – особенно после подавления польской «Солидарности» (как потом окажется, временного). Тогда большинство были уверены, что Советский Союз будет существовать вечно, что Беларусь полностью русифицирована и что беларусской культуры скоро не станет. Вряд ли тогда кто-то представлял, что Беларусь получит независимость через какие-то 10 лет.
Второе, что нужно понять из опыта культурного сопротивления в БССР: сколько бы ни сделали культурные деятели, они чаще всего не достигали широких кругов общества, говорит исследовательница.
Третье: в то время не хватало «выхода за пределы беларусского», контактов и сотрудничества с зарубежными культурными средами, не было объединения между группами, которое могло бы поспособствовать распространению идей на широкий круг населения. Островская призывает быть открытыми, учиться на опыте других протестных групп. Например, ей кажется, что стратегии сопротивления и взаимоподдержки еврейского движения за эмиграцию в СССР и БССР, которые она сейчас изучает, сегодня как никогда актуальны.
Алесь Новоборский /ИР belsat.eu
