30 лет назад Декларация о государственном суверенитете Белорусской ССР приобрела статус конституционного закона – Беларусь окончательно стала независимым государством. Но насколько она независима сейчас?
Независимая ли Беларусь или она превращается в автономию в составе России?
Известный белорусский политолог, который просит не называть его имени, говорит, что Беларусь пока не автономия или колония России. Страна, несомненно, зависима от России, но Александр Лукашенко не хочет ни с кем делить власть, отбивается от «дискомфортных требований» России, как то от дорожных карт интеграции или российских военных баз. Да ситуация в 2020 году ухудшилась: режим «сжег мосты» в отношениях с Западом, остался без западных денег – обострилась потребность в российской поддержке. Ресурсов на сопротивление российским требованиям только меньше, а Россия пользуется моментом.
Депутат оппозиции БНФ в Верховном Совете Беларуси XII созыва Сергей Наумчик вспоминает изречение: «независимость трудно обрести и легко потерять». За независимость боролись не одно столетие, но практика показала: и потерять непросто, как бы отдельные политики ни старались это сделать.
«Есть в народе что-то такое, что не позволяет инкорпорировать государство в состав другой страны. Вот не удается!»- говорит Наумчик.
Бывший руководитель Института социологии Национальной академии наук, а ныне научный сотрудник Европейского гуманитарного университета Геннадий Коршунов говорит, что существуют две Беларуси: «Беларусь народу» и «Советская Белоруссия, которую выстраивает власть». Но во время строительства второй власть «разрушает остатки государства» и много функций при этом отдает на «аутсорс» Российской Федерации.
То, что провластные эксперты называют Лукашенко «гарантом суверенитета», Коршунов считает подменой понятий: Лукашенко волнуется за свою власть, и Россия ему помогает в сохранении контроля над территорией. Народ Беларуси («и борцы, и ябатьки», отмечает социолог) тем временем начал ощущать свой суверенитет сильнее в 2018-2019 годах, в 2020-м жажда суверенитета и ощущение его как абсолютной ценности достигло новой высоты.
Социолог Татьяна Володажская считает, что как раз с начала 2019 года наблюдалась новая волна опасности потери независимости в «союзном государстве». Она напоминает, что тогда Владимир Мацкевич, сейчас заключенный, начал кампанию «Свежий ветер», чтобы противостоять этой опасности. И тогда – еще до выборов-2020 – люди собрались на уличный протест и стали в «цепи солидарности».
Глава Кабинета Тихановской Валерий Ковалевский говорит, что за последний год независимость сильно пошатнулась, но год назад та независимость не была гораздо сильнее, чем сегодня. Бывший дипломат предлагает посмотреть на внешнеполитические контакты: только Россия остается постоянным партнером Лукашенко, а это «объективный индикатор того, что внешняя политика Беларуси очень ослаблена и сужена». Еще один индикатор – как быстро разрушились контакты с Западом после августа-2020: мол, «был гнилой фундамент», прагматические интересы без ценностной базы. При том внешняя политика всегда была непрозрачной, а это позволяло Лукашенко продвигать свои личные интересы – нередко за счет независимости.
Ковалевский также предлагает посмотреть на то, как принимали Тихановскую: за год посетила 25 стран, встретилась с лидерами трех десятков стран.
«Это показывает, насколько независимость и суверенитет Беларуси востребована миром, насколько это признание идет широко и далеко, что Беларусь поддерживают на таком уровне», – делает вывод Ковалевский.
Что угрожает независимости Беларуси?
Володажская перечисляет три фактора, угрожающих независимости:
- Качество управления государством и экономикой ухудшается, «вымываются» кадры активные и направленные на развитие.
- «Союзные соглашения», которые, если будут реализованы в полном объеме, принесут значительную потерю независимости.
- Руководство государства, которое ничего не ценит больше своей власти.
Наибольшей угрозой для суверенитета социолог Коршунов называет власти Беларуси: «Она им и торгует, ища благ исключительно для себя, а не для страны».
Политолог, который просил не называть его имени, напоминает, что сейчас, когда власти Беларуси не имеют западной поддержки, Москва может «протолкнуть» создание военных баз в Беларуси и подписание таких союзных программ, которые сильнее привяжут белорусскую экономику к российской. А там могут сказать: «Смотрите, какая уже высокая интеграция, пришло время вводить единую валюту и создавать наднациональные органы».
Наумчик говорит: «Независимости грозит то, что Беларусь при Лукашенко остается в „орбите влияния“ России, и выход из-под этого влияния – проблема № 1 для Беларуси». Он предлагает представить, что было бы с Беларусью, если бы она соседствовала с востока с демократической страной с рыночной экономикой, лишенной имперских амбиций. Таможенный союз и ЕАЭС, военный союз ОДКБ, договор о воздушной обороне и другие уже ударили по интересам и независимости Беларуси, но последний год, говорит Наумчик, приблизил опасность инкорпорации, так как «Лукашенко просто начал продавать суверенитет». К тому же, долгосрочный эффект будет влиять на уничтожение гражданского общества, даже «базовых» организаций, ранее не трогавших (как Союз писателей и Общество белорусского языка).
Ковалевский называет ослабленное общество под атакой режима реальной угрозой независимости в смысле устойчивости к внешним угрозам. Беларуси долгое время не хватало участия общества в определении приоритетов и национальных интересов – поэтому и политика властей получилась оторванной от национальных интересов.
Угрожают ли независимости санкции и непризнание Лукашенко? Ковалевский уверяет: наоборот. Это ослабляет Лукашенко, а то, как принимают Тихановскую как представительницу белорусского народа, показывает: самые влиятельные и мощные страны мира признают Беларусь как независимую страну, готовы ее поддерживать. Наумчик отмечает, что санкции – это только результат действий Лукашенко. Но Володажская напоминает, что санкции – угроза для властей, да если действующая власть теряет способность управлять, то есть «большой субъект, который бы хотел управлять на этой территории».
А политолог Сергей Николюк считает сам вопрос о независимости вторичным: говорит, абсолютно независимых государств никогда не было и сегодня быть не может. Любой союз государств ограничивает суверенитет, налагает обязанности, ну «и Бог с ним, с этим государственным суверенитетом: куда важнее, как живется при этом людям». Государство, говорит он, – это лишь инструмент обеспечения гражданам достойной жизни, экономических и политических прав.
Николюк призывает смотреть не просто на угрозу от объединения с Востоком или с Западом, а на то, что получат граждане и расширятся ли их права. Союз с Россией никакого расширения прав белорусам не дает – и процесс ограничения прав «еще далеко не закончился». А при том без российских дотаций, которые доходили до 25 % валового внутреннего продукта, «эта белорусская модель – не жилец».
Как изменилось отношение белорусов к независимости своей страны?
Обширных социологических исследований того, как белорусы относятся к независимости, не было давно. Но в апреле 2021 года Chatam House через интернет опросил почти тысячу белорусов и увидел: 48 % считают, что Лукашенко безразлична независимость страны и 44 % считают, что он торгует независимостью. 39 % назвали Лукашенко главной угрозой для независимости. Только 27 % сказали, что без Лукашенко не было бы независимого государства. Более половины опрошенных были за то, чтобы Россия не вмешивалась в белорусский политический кризис. Только 7 % были за вход Беларуси в состав России, 10 % были за единое экономическое пространство с единой внешней политикой и армией, 44% были просто за единое экономическое пространство с Россией, 33 % – только за зону свободной торговли.
Политолог Николюк говорит, что когда были регулярные массовые социологические исследования, было видно: количество желающих объединиться с Россией постоянно сокращалось, уже лет пять назад оно не превышало 4-5 %. Он объясняет: на это работает сам факт создания белорусского государства. Если человек в ней живет, то «приучается» к независимости страны через бытовые и социальные практики (например, пристроить ребенка в детский сад надо по белорусским законам, а не российским), через пару десятков лет воспринимает независимость своей страны как нечто естественное.
Николюк вспоминает, как много лет назад написал статью «Белорусский националист Лукашенко». Говорит, и сейчас не отказывается от этих слов. Но Лукашенко – сторонник «государственного национализма», создания государства не с гражданами, а с подданными. Это не этнический национализм, в котором нужно говорить по-белорусски и обращаться к истории Великого Княжества Литовского.
Параллельно с тем, объясняет он, существует «проект гражданского национализма», в котором белорусы – это те, кто чувствует себя гражданами, чувствуют ответственность за страну и готовы ради нее что-то делать. Но есть и огромное количество людей, которые в отношениях с Россией хотят «и рыбку съесть, и ног не замочить»: например, получать российский газ на условиях российского региона. Сторонников такого прагматичного объединения, говорит Николюк, будет не менее половины.
А Наумчик рассказывает, как разговаривал с человеком, который говорил, что «было бы хорошо, если бы пришел Путин, заменил бы Лукашенко, была бы здесь Россия». Того человека он спросил, хочет ли он, чтобы его дети служили в российской армии, например, в Сирии – и тот остолбенел, признался, что о таком и не думал.
Володажская обращается к исследованиям, которые показали, что за 2019 год существенно упала поддержка интеграции с Россией: с 60,4 % до 40,4 %. Она объясняет, что тогда люди почувствовали гражданскую ответственность за независимость, почувствовали опасность интеграции. Сегодня, считает она, этот показатель снижается еще больше, накладывается недоверие к властям Беларуси.
За последние 30 лет сменилось поколение, объясняет Коршунов: в конце существования Советского Союза и во время его распада были большие колебания относительно независимости. Воспоминания обо всем советском определенное время мешали развиться ощущению необходимости суверенитета. Это было четко видно в социологических исследованиях: в конце прошлого века эти колебания были, потом началось осмысление необходимости суверенитета.
А когда в 2018-2019 годах возникло обсуждение дорожных карт с Россией и острый вопрос о суверенитете, люди сделали выбор в пользу суверенитета, заявляет Коршунов. Потом, в 2020-м, во время пандемии, люди поняли, что могут сами преодолевать свои проблемы: вышла на поверхность и просто взорвалась система горизонтальных отношений. В конце концов из-за большой травмы и трагедии люди осмыслили себя как нацию, как «общее, что объединяет». Да пока новую суверенную Беларусь выстраивают, к сожалению, в сопротивлении с действующей властью.
Наумчик рассуждает: в Литве или Латвии, например, не надо доказывать министру обороны, что есть угроза со стороны России и что надо дружить с Западом, что надо защищать национальную идентичность или свою экономику. У властей Беларуси, говорит он, национальных ценностей совсем нет – они отстаивают интересы государства настолько, насколько те совпадают с их собственными интересами. С коммунистами в 1990-е, мол, еще можно было договориться, с этими уже нет.
Политолог, который просил не называть его имени, замечает, что Лукашенко пришел к власти на волне ностальгии по Советскому Союзу, обещал «отмотать время» и «вернуть мифологизированный социалистический рай». А теперь дети расплачиваются за выбор родителей, сидя в тюрьмах или в вынужденной эмиграции.
Ковалевский предлагает посмотреть на идентичность народу: на то, как скоро в 2020 году люди пришли к национальной символике и сделали это самостоятельно, без призывов политиков, «органично». По его мнению, это показывает, что стремление к независимости на самом деле всегда было на высоком уровне, что независимость Беларуси «вырастает от людей». А то, как режим нападает на национальную символику, говорит Ковалевский, показывает только, что эта власть оккупационная и не заботится о Беларуси как о независимой стране.
АА/АК belsat.eu
