От «бомжатника» до символа пыток и преступлений силовиков: что скрывается за стенами Окрестина
1-й переулок Окрестина в Минске назван в честь советского летчика Бориса Окрестина. Здесь располагается самый известный изолятор Беларуси, ставший символом пыток, насилия и преступлений силовиков против беларусов.
В изоляторе временного содержания и в Центре изоляции правонарушителей на Окрестина отбывают арест люди, задержанные по политическим статьям. Это место стало одним из главных, куда свозили мирных протестующих минчан в августе 2020.
Условия: от «бомжатника» до очень дешевого хостела
ЦИП на Окрестина никогда не выделялся хорошими условиями содержания. «Бомжатник» – так красноречиво его называли в середине 1990-х годов. В то время в камерах бегали крысы, стояла вонь. Не было кроватей, матрасов, постельного белья, вместо них – голые деревянные доски, так называемая «сцена», на которой спали задержанные в том, в чем их сюда привели. Туалет («параша») представлял собой дыру в полу.
Зона.бел – проект «Белсата», посвященный условиям, в которых держат политических заключенных. Тюрьмы, колонии, СИЗО, ИВС – там проводят дни, месяцы и, к сожалению, годы те, кто незаконно попал за решетку. Журналисты не могут показать изнутри, как выглядит быт за решеткой. Но благодаря бывшим узникам можем рассказать об испытаниях, через которые проходят тысячи беларусов.
Обычно в ЦИП попадали люди с алкогольной зависимостью, бездомные, а также общественные и политические активисты. В середине 2000-х годов рядом с ЦИП построили ИВС, который был предназначен для подозреваемых в уголовных преступлениях.
Условия для задержанных в ЦИП стали немного улучшаться в 2012 году, когда в здании начали делать ремонт. В 2015 году здесь появились двухъярусные кровати, матрасы и чистые камеры, окрашенные в ядовито-желтый цвет. Тем не менее, задержанные рассказывали о холоде, грязном постельном белье, плохой вентиляции, отсутствии гигиенических средств. В ЦИП до сих пор остались «панорамные» туалеты, в камерах постоянно горит тусклый свет, который не выключают даже ночью.
В ЦИП у задержанных отбирают ручки и карандаши, в камерах проводят «шмоны», время прогулок на свежем воздухе сокращено, к задержанным не пускают адвокатов. Практикуется подселение бездомных к политическим.
«На Окрестина нас привезли поздно вечером из Московского РОВД Минска. Запомнились глухие стены, бетонный забор, начинающийся сразу за воротами. Нам сказали зайти в такие предбанники ИВС, где было несколько “стаканов”: это узкие камеры, рассчитанные на одного, максимум двух человек. Нас распределили по этим “стаканам”, напихали от души, как селедок в бочки, по пять человек. Мы стояли там, пошевелиться было невозможно. Через 20 минут меня перевели в другой “стакан”, более просторный, мы простояли там час. Я заметил там надпись “Жыве Беларусь!”, она была сделан в месте, чтобы его невозможно было заметить открывающему дверь вертухаю», – рассказывает нам Сергей (имя изменено), попавший на Окрестина в сентябре 2020 года. В это время насилие и пытки послевыборного августа уже закончились, а новые пытки хлоркой и перенаселенностью еще не начались.
«Из “стакана” тебя вызывают на досмотр. Проверяют вещи, одежду. Нужно раздеться, снять штаны, приспустить трусы, присесть. Для кого-то это может покажется оскорбительным, но это обычный “шмон” в таких заведениях. Я воспринял все спокойно. После шмона тебя возвращают в “стакан”, ты стоишь и ждешь, пока не досмотрят всю твою группу. После нас вывели в коридор, поставили лицом к стене, вещи забрали. Около 3 часов ночи нам выдали белье и отправили в камеры», – рассказывает наш собеседник.
Камера ИВС отличается от камеры ЦИП: она более широкая, в форме параллелепипеда, там все деревянное – пол, скамьи, двухъярусные кровати-нары, стол.
«Камера ИВС напомнила мне старый деревянный дом, из которого вынесли всю мебель, остались только нары, скамейки, что-то похожее на шкаф. Перед тем, как туда зайти, мы снимали обувь и оставляли ее снаружи, надевали резиновые тапки. Я еще пошутил, что это все выглядит, как очень дешевый хостел. Утром принесли еду: ячневую кашу, чай в алюминиевых чашках – на самом деле покрашенную сладкую воду. Я сразу вспомнил детский сад. Но это был сентябрь-2020, после августа и перед жестью, которая началась позже, когда в один “стакан” набивали по 20 человек, а пол в камере заливали хлоркой», – рассказывает Сергей.
В камере ЦИП, куда люди попадают отбывать сутки после суда, стоят двухъярусные металлические кровати с металлической решеткой, на которую кладется матрас. Матрас тонкий, поэтому металл все равно очень чувствуется.
«Поутру просыпаешься, и тело ноет от лежания на металле. Но тогда, слава Богу, хоть какие-то матрасы были. Как там люди без матрасов спят, я не представляю. У нас можно было залезть на второй ярус нар и смотреть в окно. Мы называли это “смотреть телевизор”. Было видно немного района Михалово, мы рассматривали жилые дома вдали. Также открывался вид на въездные ворота Окрестина, и мы видели, как туда въезжали автозаки. В то время по воскресеньям еще проходили марши, и мы сидели и считали, сколько автозаков въезжает в ворота. Подслушивали разговоры омоновцев и сотрудников Окрестина, когда они привозили людей, было хорошо слышно, особенно по вечерам», – вспоминает наш собеседник.
В камере между нарами стоял деревянный стол, прикрученный к полу, возле него – скамьи. У двери стояла тумбочка, куда можно было класть книги, какие-то вещи, еду из передач. Плюс умывальник, под ним – ведро с веником, чтобы можно было прибираться.
«В камере также был “толчок” – со ступеньками, немного огороженный, с дверками, за которые можно было спрятаться. Душа у нас не было, поэтому мы набирали в бутылки горячую воду из крана, заходили за дверки и мылись. Коридоры ЦИП покрашены в приятный голубой цвет, а камеры – в желтый. Пока в камере сидишь, привыкаешь. А когда выходишь в коридор во время утренних шмонов – глаза реально отдыхают», – говорит Сергей.
Сидельцы
На Окрестина Сергей сидел с интересными, вполне адекватными людьми, с которыми было о чем поговорить. Хотя уже в то время в некоторые камеры к политическим начали подселять бездомных и пьяниц.
«Вместе со мной сидели просто прекрасные люди. В первый день в ИВС я попал в камеру с директором департамента »Альфа Банка«, а также с историком из Академии наук, который изучал периоды Речи Посполитой, ВКЛ. Видел недавно, что этот историк выступал на исторической конференции в Каунасе. Также с нами сидел совершенно случайный мужчина, которого задержали, когда он шел с другом смотреть футбол. Был мужчина, которого “взяли” на Малиновке, просто оторвали от беременной жены с ребенком. Он очень переживал, что она должна скоро рожать, а будет волноваться за него.
После суда, когда перевели в ЦИП, со мной сидел сын мэра Витебска, айтишник, он писал стихи в камере. Говорил – накидайте мне слова, а я напишу стихотворение с их использованием. Вскоре его отец лишился должности. Был еще мужчина, которого забрали случайно, мы его называли Марио – он был в синем строительном комбинезоне, как у персонажа из игры. Он смонтировал кому-то кухню, вышел из подъезда к машине – и его возле подъезда схватили, дали 14 суток. Другой одежды, кроме комбинезона, у него не было. Когда тебя принимают в РОВД, шнурки забирают. Ему сказали срезать лямки с комбинезона. Нам давали хлеб в целлофановых пакетах, так он сделал себе лямки из этих пакетов. Так и ходил, пока жена не передала другую одежду.
Был еще байкер. Его задержали и посадили в машину, а друзья, другие байкеры, пошли “освобождать” его, колошматить по той машине. В результате задержали всех, на друзей завели уголовное дело. Его же завезли в РОВД, бросили в “стакан”, где он сидел несколько дней без еды, только выводили в туалет, попить воды из-под крана. Суд дал ему 15 суток, перевели на Окрестина», – рассказывает Сергей о своих сокамерниках.
Эпицентр пыток и насилия
После президентских выборов 9 августа 2020 года изолятор на Окрестина прославился на весь мир, завоевав репутацию самого страшного в Беларуси. Задержанные на акциях протеста люди после выхода оттуда рассказывали о насилии, издевательствах и пытках, о бесчеловечных условиях содержания. Так, в камеру на четырех человек бросали 30, а иногда набивали 75 человек. Задержанным не давали воды и еды, им не оказывали никакой медицинской помощи. Людей заставляли оговаривать себя, избивали дубинками, лишали всякой связи с внешним миром. Известен случай, когда после избиения в изоляторе 33-летнему минчанину врачи сделали ряд операций на ноге, наложив 30 швов. В ночь с 13 на 14 августа 2020 года родственники людей, которых удерживали на Окрестина, зафиксировали звуки безостановочного избиения, которые хорошо было слышно на улице. На записях можно услышать голоса людей, которые кричат от боли и просят пощады. За пять жарких августовских дней сразу после выборов через ЦИП, рассчитанный на 110 человек, прошло около трех тысяч человек.
Ивана задержали 10 августа, около 22 часов его привезли на Окрестина. Он рассказывает, что сначала в 8-местной камере был 51 человек. После подсадили еще 13 человек, были задержанные 11 августа. Так их там держали трое суток. В камере две форточки, которые открывались буквально на 3 сантиметра. Плюс окошко в двери.
«В камере было около 30 градусов. За трое суток кормили нас только дважды. Дали по две ложки ячневой каши на воде, 5-10 пакетов хлеба на всех. Ночью люди штабелями спали повсюду. Когда в камере нас стало 64, то спали по очереди, так как даже сесть было невозможно. Периодически нас выводили во внутренний двор, клали лицом в землю. Ты лежишь так около часа и тебя периодически бьют», – вспоминает Иван.
Другая наша собеседница, девушка 20 лет, также прошла через Окрестина в августе 2020 года.
«Я была в двухместной камере, где нас было 17 человек. Окна закрыты, духота. Раковины нет, из стены просто торчал кран, а под ним – мусорница, куда стекала вода. Передачи для нас не принимали, из гигиенических средств – только туалетная бумага, которую очень жалели сотрудники, мол, вас же много, и маленькие кусочки мыла, которыми мы пытались мыться. Прокладки выдавала врач в ограниченном количестве. Душа не было, прогулок тоже. Мылись из бутылок с водой. Сотрудники Окрестина относились к нам не как к людям, оскорбляли и унижали нас. Многих били, особенно доставалось ребятам», – рассказывает девушка.
Карцер на Окрестина представляет собой небольшое помещение, рассчитанное на одного человека, куда набивали по 8–10 человек. Пол там выложен плиткой, поэтому сидеть или спать на ней довольно холодно, особенно осенью и зимой. «В нашей 4-местной камере было 20 человек. Они были повсюду: на шконках, на полу, под шконками, на столе и под ним, на тумбочке. Пол деревянный, поэтому на нем было спать комфортнее, чем на шконках – они представляют собой металлические прутья, без белья и матрасов, лежать на них – пытка. Я смог лишь несколько часов полежать на такой шконке, после перебрался на пол. Нас будили на переклички по два раза за ночь: в два и четыре часа», – рассказывает наш другой собеседник, побывавший на Окрестина в феврале 2021-го.
В апреле 2021 года насилие на Окрестина продолжилось: бывшие узники свидетельствуют о регулярной пытке: пол камер заливали хлоркой и перекрывали подачу кислорода в камеры. Например, руководителя ОГП Николая Козлова доставили в больницу с отравлением хлоркой.
До сих пор продолжается и окрестинская «классика»: отсутствие передач, белья, матрасов и подушек, душа для политических, перенаселенность камер, психологическое и физическое насилие со стороны сотрудников. При этом на обычных арестантов такие меры не распространяются.
Ни одного уголовного дела по факту пыток на Окрестина на сегодняшний день так и не завели.
Снимок обложки: Белсат
Саша Гоман / ИР belsat.eu
