Почему важно отдельно поддерживать женщин-политзаключенных, и как эта уязвимая группа особенно страдает при заключении. Об этом по случаю Недели против пыток мы поговорили с фем-квир-активисткой Анастасией Базар.
Анастасия прежде всего обращает внимание на то, что ни в коем случае нельзя обесценивать и не обращать внимания на то, что пытают и мужчин: «Я ни в коем случае не сравниваю, кого больше пытают. Абсолютно никто в нормальном обществе не должен сталкиваться с пытками. Но стоит говорить отдельно об уязвимых группах людей. Да, в процентном плане больше страдают мужчины, так как их численно больше задерживают и больше избивают. Женщин тоже избивают. К тому же, у них есть особенности, что делают их более уязвимыми».
Сексуализированное насилие
Женщины нередко сталкиваются с тем, что во время заключения силовики начинают за ними ухаживать или даже предупреждают, что посетят их после истечения срока, так как знают контакты.
«Был случай, когда один милиционер говорил женщине комплименты, а когда она выходила из тюрьмы, то второй его «успокоил», мол, ты знаешь, где она живет. Были моменты, когда просили номер телефона. Известна история, когда женщина была вынуждена уехать из Беларуси, так как после ее ареста был намек на сталкинг, на преследование. Конечно, мужчины тоже подпадают под преследование, но оно политическое. Женщины же страдают и от политического, и от сексуализированного преследования», – отмечает Анастасия Базар.
Активистка подчеркивает, что женщина в таком случае попадает в безвыходное положение: разве может жертва преследования силовиками ждать помощи от милиции? Даже если женщина приходит писать заявление о сексуальном насилии, ей могут дать штраф за пикет. Так о какой защите может идти речь…
«Также женщинам адресуется большое количество сексуализированных угроз. Сексуализированное насилие – это не о физическом удовольствии, а о власти. Безусловно, мужчины тоже страдают от этого, и к ним есть сочувствие. Однако мужчины скорее это будут делать с женщинами, чем с мужчинами», – подчеркивает Базар.
Нечеловеческие условия в плане гигиены
То, что силовики перестали выдавать женщинам средства гигиены, уже давно не новость. Это очень специфический акт насилия, ведь мужчины с таким просто не сталкиваются.
«Если есть власть, не в смысле ответственности за поступки, а в смысле силы, иерархии, возможности унижать других, то все, что унижает, разрушает человека, используется. Получается, что не давать женщинам прокладок – дополнительная возможность истязать заключенных», – подчеркивает активистка.
Женщины рассказывали, что им отключали воду, что не давало возможности помыться и постирать одежду, вместо прокладок они вынуждены были использовать носки или даже отрывали куски штанин – насколько это негигиенично, не стоит и говорить. Даже если у кого и была прокладка, то ее максимально долгое время не меняли, так как не было на что. Ходить с прокладкой 8 часов и больше – нельзя, это может угрожать здоровью женщины.
«Это абсолютно недопустимо, что женщина не может воспользоваться прокладками и сидит в окровавленной одежде, потому что у нее месячные. Щетку зубную могут не дать и мужчине, и женщине, но это же совсем другое. Получается еще одна возможность, когда на женщину можно особенно надавить», – обращает внимание Анастасия.
Давление родственниками
При нынешнем состоянии в Беларуси забота о детях и престарелых родственниках отчасти ложится на женщин. Это еще один дополнительный инструмент давления.
«Женщина отвечает за детей, за их безопасность. Значит, это то место, на которое можно давить. К тому же в Беларуси после развода дети чаще остаются с женщинами. Даже если это полная семья, все равно угрозой детям оказывают давление на женщин. Мужчины в условиях давления чаще всего уезжают… Будто женщина с детьми в безопасности. Если на женщину давят, то ей приходится бежать с детьми. Из-за того, что у нас патриархат, на женщин ложится и ответственность за престарелых. Конечно, мужчины тоже страдают от психологического давления через родителей, но женщины чаще ухаживают за престарелыми и часто не убегают от преследования из-за того, что им не с кем оставить родителей», – рассказывает Анастасия Базар.
Для многих женщин такое психологическое давление становится решающим, чтобы остаться в стране и никому не говорить о своих историях истязаний.
«Не все мужчины уезжают за границу, когда их партнерши вынуждены бежать от преследования. Если есть дети, то они обычно едут с матерью. Беглецу за границей найти работу сложно, а еще и с детьми – это особая сложность. Вероятность сексуального трафика для женщин тогда значительно выше, чем у мужчин», – подчеркивает Анастасия.
Истории, которых мы еще не слышали
Если взяться читать истории насилия над заключенными, бросается в глаза то, что это в основном мужские истории. Про издевательства над женщинами написано совсем мало. На это есть целый ряд причин.
«Вопрос очень сложный. Мы возвращаемся к вопросу свободы не для всех. Когда мы начинаем говорить об уязвимых группах, то слышим: «Сейчас не до того». Я просматриваю независимые СМИ за месяц и мне просто хочется кричать: женщин очень мало. Я замечала ситуации, когда женщины на своих страницах в соцсетях писали, что к ним пришли с обысками, задержали, а в СМИ об этом не писали. У меня впечатление, что на женщин нет фокуса внимания», – отмечает Анастасия.
Активистка убеждена, что женщины не будут так же открыто говорить о своих пытках еще и потому, что боятся пострадать от обвинения жертвы:
«Если я скажу, что меня дискриминировали не только как женщину, но и как лесбиянку, то услышу «вот давайте разберемся сначала с главным, а потом с этим», и меня снова не услышат. Поэтому меня это очень смущает. У женщин больше чувства стыда и вины, которые нам с детства навязывают. Женщины больше рискуют столкнуться с виктимблеймингом, когда их спросят, зачем они пошли на марш. Если я скажу, что меня унижали по таким и таким признакам, то я и от «своих» могу получить унижения и обесценивание».
К тому же женщины, которые остаются в Беларуси из-за того, что у них есть дети и престарелые родители, не могут быть в безопасности и рассказать о том, что им удалось пережить – иначе они снова могут пострадать.
Об истории пыток ЛГБТК-сообщества мы почти ничего не знаем по той же причине: угрозы и возможный виктимблэйминг сдерживает людей от того, чтобы открыто сообщить, с чем им пришлось столкнуться.
«Когда моих коллег взяли, это было еще в 2020 году, им говорили: мол, вы что, лесбухи? Вам что, делать нечего? То есть если у меня нет мужчины и если мне некому варить борщ, то я «ненормальная». Для меня как для лесбиянки это оскорбительно. Я слышала об угрозах и унижениях трансгендерных личностей, но личных историй такого рода я не знаю. Отчасти и потому, что говорить о них сейчас опасно тем, кто пострадал. Боюсь, что со временем мы услышим еще истории, о которых пока говорить опасно, не только из-за преследования от властей, но и от унижения общества с двух сторон», – считает активистка.
Анастасия Базар подчеркивает: если какую-то группу дискриминируют в обществе, то эта дискриминация многократно умножается, если люди, которые дискриминируют, имеют намного больше власти. Именно поэтому стоит говорить о каждой уязвимой группе – о людях с хроническими болезнями, о женщинах, о престарелых людях, об ЛГБТК и других.
Мария Мурашка / АА belsat.eu
