5,5 года за горсть земли, брошенную в милиционеров. Разговор с матерью политзаключенного Олега Рубца
Олег Рубец – 19-летний пинчук, фанат футбольной команды «Волна». Вечером после первых в своей жизни выборов парень был настолько возмущен тем, что милиционеры бьют беззащитных людей, что от отчаяния бросил в силовиков горсть земли, которую взял с клумбы рядом. Суд признал Олега участником массовых беспорядков и приговорил к 5,5 годам колонии усиленного режима. На воле пинчука ждет большая семья: папа, братья, маленькая сестренка, две мамы. Когда Олегу было 9 лет, родители развелись. Мальчик остался с папой и его новой женой, которая приняла мужниного сына как родного. Об Олеге и жизни после 9 августа рассказывает «вторая мама» политзаключенного, Татьяна Соболева.
Сын мужественно встретил приговор
– Еще до суда Олег писал в письмах, что он морально готов к немалому сроку. Он не питал иллюзий, с самого начала понимал, что происходит, и мужественно, достойно встретил приговор. Мы, родные, возможно, вопреки здравому смыслу, надеялись до последнего, что судья разберется. Но он покарал Олега 5,5 годами тюрьмы.
Сын рассказывал, что в тот вечер, 9 августа, когда милиционеры оттесняли от исполкома людей, то сильно били дубинками по щитам. Это было страшно, сложно перенести психологически, говорил. Люди начали отступать, но милиционеры продолжали наступать, ощущался их агрессивный настрой. Одновременно с другой стороны шла еще одна шеренга милиционеров, люди оказались в окружении. Потом силовики начали применять спецсредства, и тут перед Олегом упал какой-то мужчина в крови. Олег помог ему подняться и отойти. Сын был настолько возмущен и взбешен, что людей бьют, что в эмоциях от бессилия и отчаяния схватил ту горсть земли с клумбы и бросил в сторону силовиков. На видеозаписи мы видели, как она рассыпалась в воздухе, так и не долетев до милиционеров.
Никто от той земли не пострадал. Но Олега все равно отправляют в тюрьму. В последнем слове он попросил у нас, родителей, прощения, поблагодарил за поддержку. Я расплакалась. Все чувства были перемешаны – и гордость за него, и тревога за дальнейшую судьбу ребенка.
Была разбита губа, на щеке – ссадина, словно тащили по асфальту
– Это были первые выборы для Олега.
Он ходил голосовать, был очень воодушевлен. Мы все верили, что выборы будут честными. Казалось, что все очевидно – если такие огромные очереди собирались, чтобы оставить подписи за кандидатов, то ясно, что люди хотят перемен.
9 августа вечером Олег пришел домой. Утром в понедельник, 10-го, как обычно, пошел на работу. А вечером не вернулся. Бывало, что он задерживался, но ко второму часу ночи всегда был дома. Телефон был недоступен. Мы с мужем ждали до утра, не знали, что делать.
11 августа утром стали звонить в милицию, но никакой информации нам не давали. Потом позвонила адвокат. Как оказалось, вечером Олега арестовали вместе с другом Даниилом. Свидетели говорили, что их задерживали люди в штатском, и еще на улице начали бить. Муж пошел к ГУВД. Увидел там толпу людей, мам с колясками, не мог понять, что происходит. А когда нам стали рассказывать, что было, мы не могли поверить, что такое вообще возможно. У нас же маленький город, все друг друга знаем, как наша милиция могла так поступить со своими горожанами, в голове не укладывается.
Олег рассказывал адвокату, что его били дубинкой по спине, ногам. На суде мы видели его фотографии и видео, сделанные сразу после задержания. Он был избит, разбита нижняя губа, на щеке справа – ссадина, словно его по асфальту тянули, шишка на лбу.
Как силовики будут объяснять все собственным детям?
– Пинские власти, особенно милиция, сами спровоцировали все произошедшее. Сначала с избирательных участков людей за результатами выборов направили к исполкому – мол, все протоколы отвезли туда. И люди пошли и ждали. Сами власти собрали эту толпу на площади Ленина.
Мы до сих пор не можем понять, зачем наш начальник милиции Коровяковский дал тот приказ, начал наступление на мирных безоружных людей? На суде силовики говорили, что были попытки штурма исполкома. Но это неправда.
Люди пришли на площадь с шариками, с детьми – и просто ждали. Пришли отстоять свои голоса, показать, что они есть. А в ответ, что хорошо было слышно на видеозаписи в суде, Коровяковский приказал: «К бою» и «Открыть огонь». Конечно, это испугало людей и подтолкнуло к обороне.
Был шок, когда мы узнали о насилии, которое творили силовики. А ведь люди просто хотели перемен. Пинчане начали выходить на марши, цепи солидарности, подходили к зданию ГУВД и требовали отпустить задержанных 9 августа. Я думаю, милиционеры должны понимать, что за все это им придется отвечать. Знаю, что было много конфликтов тогда, распадались семьи, дружбы. Много людей осуждало милицию за жестокость. Но на суде милиционеры себя выставили жертвами, потребовали огромные суммы за физический и моральный ущерб. Хотя ни у кого из них не было серьезных травм. Я не знаю, как они дальше собираются жить в этом городе, объяснять все родным, соседям, собственным детям?
Мы не могли поверить, пока своими глазами не увидели избитых людей. Когда мы стояли в очереди на передачу в ИВС, там девушка ждала своего парня. Маленькая, худенькая, на вид не более 14 лет. Она подняла юбку и показала синяки. Как девочку, такую хрупкую, почти ребенка, можно было так избить?
А потом начали выходить ребята, и такое рассказывали и показывали, что нам стало понятно – в стране произошло что-то ужасное, и назад дороги нет. Это невозможно понять и осмыслить, насколько жестоко обошлись с людьми, которые просто хотели перемен, мирным путем, через честные выборы.
В СИЗО заключенным говорят, что на свободе от них все отвернулись
–
С Олегом мы увиделись только 23 марта на первом заседании. До этого свиданий не давали, как мы ни просили. На суде бросилось в глаза, что он сильно похудел, заострились черты лица. Взгляд стал жестче, более колючий.
Олег спокойный парень, не агрессивный, уравновешенный, с сильной выдержкой. За время, проведенное в СИЗО, никогда в письмах не жаловался ни на что, не выразил даже малейшей слабости. Наоборот, старался поддержать нас – писал, что у него все хорошо, чтобы мы не переживали.
Он принципиальный. В феврале объявил голодовку в знак протеста, потому что ему не передавали писем. Пять дней ничего не ел. За это его на шесть дней отправили в карцер. Мы с мужем очень переживали тогда за его здоровье. Сын с двухлетнего возраста болеет астмой. Сейчас он, слава Богу, в ремиссии, но тот же бронхит может спровоцировать обострение. К счастью, его организм оказался достаточно силен. Но на всякий случай мы передали нужные лекарства.
Олег – правдоруб. Сильно не любит, когда врут, или когда конфликтуют, – всех всегда старается помирить. У него сильный стержень, хотя ему всего 19 лет. Одновременно парень очень открытый, у него много друзей, они приезжали на суды. Олег на заседаниях жестами из аквариума благодарил друзей, что не забыли о нем. Им же в СИЗО говорят постоянно, что они – изгои, никому не нужные, что там, на свободе, о них давно все забыли и отвернулись от них. Чтобы подкрепить это чувство покинутости и изоляции, администрация СИЗО не передает писем от друзей, только от родных.
«Склонен к экстремизму и нападению на сотрудников СИЗО, захвату заложников»
– На суде мы узнали, что Олега поставили на учет как склонного к экстремизму и захвату заложников, нападению на сотрудников СИЗО. Ему отвели отдельное место в камере, где он должен быть во время проверки, а также каждый раз, когда заходит дежурный, говорить эту формулировку, за что поставлен на профилактический учет.
В тюрьме сейчас и лучший друг Олега – Даниил Богнат. Они оба – фанаты футбольной команды «Волна». В 2019 году они посетили все игры команды, выиграли золотые майки. Папа Олега на все судебные заседания ходил с шарфом «Волны» в знак солидарности. Олег видел, подмигивал папе.
Также вместе с Даником Олег отучился на тракториста, с 1 августа был на отработке. Работа ему очень нравилась. Хотел отработать год, получить права категории Е и пойти в дальнобойщики. Это была его мечта. Олег очень любит путешествовать. Говорил: хочу посмотреть мир, другие страны. К сожалению, мечты не сбылись… Но я надеюсь, что на пять лет он в тюрьме не задержится, и еще реализует все свои планы.
Мы переживем, главное, чтобы Олег сохранил здоровье
– Олег – младший сын моего мужа от первого брака. После развода он вместе со старшим братом остался жить с отцом. Брату сейчас 23 года. У меня двое взрослых сыновей – 30 и 26 лет. У родной мамы Олега еще 6-летняя дочь. У нас большая и дружная семья. А особенно мы объединились сейчас. Родная мама Олега и я вместе отвозим ему передачи, пишем письма.
Мне 51 год будет в июле, отцу Олега – 50 тоже в июле. Он – оператор башенного крана, много лет строит дома. Его ценят в коллективе, сейчас поддерживают, интересуются, как дела у сына, выражают солидарность.
Я портниха, шею женскую одежду в частном ателье, более 30 лет в этой сфере. Мы обычная простая семья. Растили детей, дождались внуков, в конце сентября – пополнение у брата Олега.
Мы были счастливы, у нас все было. Ситуация с Олегом нас всех подкосила, но не сломала. Здоровье подорвано эмоциональным напряжением, бессонницей, не знаю, как это еще нам аукнется, но переживем. Главное, чтобы Олег сохранил свое здоровье. Мы его никогда не бросим, он наш родной, любимый сын, мы всегда будем его поддерживать, пишем ему об этом в каждом письме, хотя он и так это знает.
Плохого человека из Олега колония точно не сделает
– Кроме колонии, на Олеге висит еще оплата компенсации силовикам. Как погасить эту сумму, никто из родных пинских заключенных не знает. Хотя суд ее и уменьшил, и сейчас там около 250 тысяч рублей в целом, но гасить надо одной выплатой. Мы не можем выделить свою долю, заплатить за Олега и рассчитывать на досрочное освобождение, например. Такой возможности ни у кого не будет, пока не будет погашен весь иск. Нам сказали заплатить в течение месяца, но как это возможно? Неужели они там совершенно не понимают, что нет среди нас олигархов, что мы все – обычные люди, которые живут от зарплаты до зарплаты? Через месяц из-за того, что не заплатили, сумма увеличится на 10 %. Это еще плюс 25 тысяч.
Мы подаем апелляцию, но надежды на нее почти нет, ведь сегодня суды в Беларуси – это не суды, а какие-то театры.
В конце мая увидимся с Олегом – у мужа 26-го свидание, у меня – 27 мая.
Я думаю, что-то сдвинется у нас, когда изменится сознание людей, когда они научатся отстаивать собственную позицию, а до этого момента трудно сказать, какое будущее ждет наших детей.
Я не знаю, какой путь после освобождения выберет Олег – остаться здесь или уехать. Но мы поддержим его в любом деле. Мне бы хотелось, чтобы он еще учился, чтобы ему открылось как можно больше путей, ведь он умный парень. Сейчас самое время получить образование, заложить фундамент дальнейшей жизни.
Но, к сожалению, ему придется проходить совсем другие университеты. Я надеюсь, что он останется такой же сильный, как сейчас. Уверена, что возмужает, и что плохого человека из него колония точно не сделает.
Анна Гончар/ИР, belsat.eu
