Девчонки судили девчонок. Двое парней, которые могли – чисто теоретически – ухаживать за подсудимыми, ибо подходили по возрасту, «сшили» дело, первая девчонка огласила обвинение, вторая вынесла приговор. Все.
Чему тут удивляться?
В пьесе Евгения Шварца «Дракон» странствующий рыцарь Ланцелот убеждает сына бургомистра, Генриха, что тот вел себя как мерзавец. Генрих оправдывается:
– Меня так учили.
– Всех так учили, – не отступает Ланцелот, – но почему именно ты оказался первым учеником?
«Первым» – в значении «лучшим».
Генрих не отвечает. Но ответ прост: потому что ему хотелось стать лучшим – в той системе координат, которую построил Дракон. И сам Дракон хорошо понимал это. Не зря, умирая, одна из голов говорит победителю:
– Меня утешает, что я оставляю тебе прожженные души, дырявые души, мертвые души.
Дракон оставляет после себя первых учеников, готовых сменить идеологию и вождя точно так же, как сам Дракон менял обличья и головы. Просто. Без принуждения. Но для Дракона это было частью его естества, а для первых учеников – благоприобретенным навыком. Их так учили.
Вся система учила. Все общество. Начиная от родителей и учителей, журналистов и университетских педагогов – и заканчивая старшими товарищами по роду деятельности. Поэтому когда в связи с биографией одной из участниц процесса – не помню сейчас, судьи или государственного обвинителя – упоминают Лицей БГУ, я бы просто не стал этого делать. Лицей – всего лишь одна страничка в книге жизни. Девчонка перелистнула ее – или просто вырвала, чтобы протереть запачканные красные туфельки – и пошла писать свою биографию дальше. Только и всего.
И на возраст не стоит особо обращать внимание. Прошла инициация. Помните, в повести Юрия Германа, блестяще экранизированной его сыном, Алексеем, попавшему в плен и сотрудничавшему с фашистами, но потом бежавшему в партизанский отряд, устраивают проверку: он должен пойти с бывалыми партизанами и угнать эшелон с продовольствием со станции, контролируемой немцами. Тут безразлично, сколько тебе лет и каково твое образование. Хочешь остаться и не погибнуть? Иди, вот тебе оружие. Иди и выполни приказ. Какой ценой – не наше дело.
Оружием может быть все, что угодно. В Бресте стреляли из настоящего огнестрельного оружия – причем стрелял армейский, как я понимаю, офицер, а не омоновец, и приказ выдать боевые патроны отдал конкретный генерал, имя которого известно. А может оружием стать и шариковая ручка или клавиатура компьютера, которые увековечат постыдный и несправедливый приговор. Главное – тебя проверили, с кем ты и как далеко готова зайти в ходе этой проверки. Или готов. Гендер в данном случае роли не играет.
Поэтому вспомните, о чем говорит – причем настойчиво говорит, буквально вдалбливая в каждую голову тех, кто искренне стремится стать первым учеником в его школе жизни, – Александр Лукашенко. Для него не существует единого народа. Есть «мы» – и есть «они». На принадлежность к его «мы» проверка сейчас и проходит.
И мы ничего не можем с этим сделать. Мы не можем их ни пристыдить, ни уговорить, ни убедить. Мы можем лишь оставаться самими собой, противопоставив его «мы» – самих себя.
Катя и Даша это поняли. И поэтому не сдались.
Спасибо, девчонки. Ланцелот все равно победит, верьте.
Александр Федута belsat.eu
Редакция может не разделять мнение автора.
