Как вылечить Православную церковь от «русского мира»? Беседа с теологом и священником
О «русском мире» в Православной церкви, реалистичности ее излечения от идеологии имперскости, будущем РПЦ, отделении Церквей от Московского патриархата, перспективах самостоятельности беларусской Церкви рассуждаем вместе с экспертом в области религии, политики, правозащиты, теологом Натальей Василевич и беларусским священником Александром Шрамко, которому некогда запретили служить за критику патриарха Кирилла.
«РПЦ отходит от Евангелия и на первое место ставит идеологию государства»
– Русская православная церковь всегда считала себя хранительницей идей «русского мира». Известна фраза о том, что если чего не сделает российский штык, то доделает в том числе российский поп. РПЦ всегда на оккупированных Россией территориях помогала государственной политике русификации. В прошлом году мы увидели, как РПЦ поддерживает войну в Украине и даже призывает к ней. Откуда это все в Церкви?
А. Ш. – Это последствия глубинных процессов, происходящих в Русской православной церкви. РПЦ всегда была склонна к подчинению государству. Это заложено в церковной иерархии. А иерархи – те же чиновники, и беда РПЦ в том, что они часто не отделяют себя от государства и одновременно отрываются от обычных верующих. В результате выходит, что Церковь на уровне иерархии отходит от Евангелия, а на первое место ставит идеологию государства.
Н.В. – Единой идеологии «русского мира» нет и никогда не было, это целый ряд мифов, метафор и идей, в том числе в их православной обертке, но не исключительно в ней.
Фраза про «штык» – это скорее не про «русский мир» а про имперскую идеологию, в рамках которой после реформ Петра I православная Церковь стала фактически одним из бюрократических органов Российской империи, по образцу западных протестантских стран, и именно в те времена то, что сейчас называется идеологией «русского мира» – концепция «Святой Руси» – начинает выполнять роль противовеса бюрократическому империализму – как романтический миф доимперской, народной Руси. В начале ХХ века среди церковного народа и интеллектуалов тема деинструментализации Русской церкви и критическое отношение к такой роли Церкви породила целое движение, воплотившееся в проведении Собора 1917-1918 годов, одного из самых масштабных событий в жизни всего православного мира в ХХ веке.
Нынешняя поддержка войны со стороны руководства РПЦ, на мой взгляд, это не столько поддержка идеологии «русского мира», сколько авторитарного режима Владимира Путина, а также восстановления России как альтернативной «капиталистическому Западу» цивилизации, этого Советского Союза. Даже Александр Невский, которого в древней Русской церкви почитали как святого, отказавшегося от княжения и принявшего монашество, сейчас функционирует не как «житийный» образ, но как созданный советским кинематографом. Сергий Радонежский из исихаста-монаха превратился в святого, который благословлял военные походы. Поэтому современная «Русская» церковь никакая не «русская», а больше «советская».
И здесь, на мой взгляд, даже в самой идеологии «русского мира» есть потенциал противостояния этой созданной в советское время «сергианской» Церкви, которая прислуживает государственной идеологии и государственным интересам. Здесь нужно не отказываться от почитания Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Ксении Петербургской, даже от концепции Святой Руси не нужно отказываться, но пересмотреть их критически, увидеть, как они могут использоваться для оправдания людоедских идей и действий, в империалистическом русле.
«Влияние РПЦ в Беларуси никогда не было значительным»
– Какую роль РПЦ сегодня играет в формировании идентичности людей на постсоветском пространстве, в частности, в Беларуси?
А. Ш. – В рядовых приходах Беларуси пропаганды «русского мира» нет, или, по крайней мере, не было до недавнего времени. Когда я был священником, не было никаких циркуляров сверху, какие идеи продвигать и так далее. Сознательно Церковь таким не занимается, по крайней мере, раньше так было. Митрополит Павел даже во время одной из своих речей на собрании священников говорил, что недопустимо продавать в церковных магазинах идеологическую литературу с пропагандой шовинистических идей других государств. Он имел в виду, что где-то книги Гиркина продавались.
В наших церковных магазинах действительно большая часть литературы – российская. Также телевидение у нас люди смотрят в основном российское, тот же «Спас». Через это к нам и приходят определенные идеи. К сожалению, в Беларуси и издательская религиозная деятельность, и телевидение не могут конкурировать с медийными продуктами Москвы. А те учреждения, которые могут, как, например, Свято-Елисаветинский монастырь, сами полностью пропитаны «русским миром».
Н.В. – На мой взгляд, РПЦ фактически никакой роли в формировании идентичности не играет, для этого на постсоветском пространстве есть телевизор и сети ботов. Некоторые выступления спикеров от РПЦ могут становиться вирусными на короткое время, но они давно уже не определяют идеологию. Вирусными становятся наиболее радикальные высказывания. Информационное пространство само выносит трэш-контент на поверхность, люди меньше читают что-то вдумчивое, рассудительное, вообще меньше читают.
Влияние РПЦ на людей в Беларуси сегодня незначительное и никогда значительным не было. За годы независимой Беларуси разве только у митрополита Филарета (Вахромеева) был достаточно высокий авторитет в обществе, чтобы хоть немного на это общество влиять, но фигур сравнительного масштаба больше нет. Самой влиятельной личностью сегодня я бы назвала протоиерея Андрея Лемешонка и оценила бы его влияние в пределах около тысячи-полутора человек, которые его реально слушают и действуют в соответствии с услышанным. Еще один из таких лидеров – епископ Евсевий, викарий Витебской епархии. Митрополит Вениамин также имеет влияние, но скорее административного, чем идейного характера, и это влияние обеспечено также принудительными средствами режима.
Церковь, безусловно, в первую очередь должна проповедовать Христа, а не политическую доктрину. Это, однако, не значит, что Церковь должна сторониться политики. Важно, чтобы Церковь отстаивала в общественной жизни принципы мира, свободы, справедливости, правды, братства между людьми; солидаризировалась с угнетенными людьми и группами, защищала слабых и маргинализированных, тех, кого никто не хочет защищать. Церковь может сотрудничать с властями в добрых делах, противостоять в плохих делах, но не должна становиться инструментом в руках политиков.
«Исцелить Церковь можно только изнутри»
– Как можно вылечить Церковь от идеологий имперскости и «русского мира»?
А. Ш. – Только изнутри. Я не верю, что это можно сделать принуждением, как, например, в Латвии или Украине, где государство вынуждает отделиться от Московского патриархата. Формально Церковь отделится, да, но изнутри останется той же самой, и идеи там останутся те же самые, только они уйдут с легального уровня в подполье. Люди не начнут завтра думать иначе лишь потому, что им так сказали. Изменения в Церкви произойдут тогда, когда назреют изнутри, когда их захотят обычные верующие, когда созреет самостоятельное гражданское общество. Тогда давление будет снизу на верхи, а не наоборот, и именно такое давление запустит изменения.
Это хорошо показал наш 2020 год. Тогда от имени Церкви многое делалось на уровне обычных сознательных прихожан, которые собирались вместе, в том числе с верующими других конфессий – на совместные молебны возле Ратуши, шествие к Красному костелу вместе с католиками, протестантами. В волонтерской помощи принимали участие священники и верующие, а не высшая иерархия. Такие конкретные общинные дела снизу способны многое изменить в Церкви и в отношении общества к церкви. Церковь – это прежде всего люди, а не руководство. Судить о Церкви по верхушке – это тоже самое, что ассоциировать всю Беларусь с лукашенковским режимом.
«Борьба с РПЦ в Украине идет не в ту сторону»
– Как вы относитесь к выходу Украинской церкви из Московского патриархата и запрету РПЦ в Украине?
А. Ш. – Я считаю, что запретами проблему нельзя решить. Я был в Украине и видел разницу между Украинской православной церковью, которая была в Московском патриархате, и Православной церковью Украины. УПЦ – это очень народная церковь, зеркало сложного украинского общества. У ПЦУ людей меньше, но они с очень конкретными идейными установками. Принуждением невозможно перевести людей из одной Церкви в другую. Это долгая работа – рассказывать, объяснять.
Я сторонник абсолютной свободы вероисповеданий и религий, и считаю, что давление на любую Церковь будет иметь плохие последствия.
Н. В. – УПЦ отрицает свою принадлежность к Московскому патриархату или РПЦ и определяет свою идентичность как украинской Церкви. А украинское государство, в свою очередь, считает, что борется не с Церковью, даже если это РПЦ, а с коллаборационистами из числа религиозных организаций.
Я слежу за результатами обысков, которые СБУ проводит в приходах, монастырях и епархиальных управлениях УПЦ, и, на мой взгляд, борьба с РПЦ там идет не в ту сторону. По крайней мере, те фотографии, которые с обысков публикуются, вызывают недоумение – в качестве компромата демонстрируются часто просто книги на русском языке – даже «Детская Библия», как та, что была у меня дома в начале 1990-х. Недавно был курьез, что на фотографию попала книга одного беларусского христианского издательства, в которой и близко никаким «русским миром» пахнуть не могло, но которая была продемонстрирована на фотографиях.
С одной стороны, я понимаю желание «навести порядок» в стране, которая сейчас в ситуации войны, когда органам безопасности даются чрезвычайные полномочия. Понятно также и непринятие значительной частью общества УПЦ и отдельных ее лидеров и священников.
С другой стороны, верующие Украинской православной церкви – это тоже часть общества, причем часть значительная, среди верующих много патриотов, которые прямо сейчас борются на фронте, и многие из них рассматривают нынешние меры как действия, враждебные к ним и их Церкви. Это также подогревает «хейт» внутри общества, приводит к внутренним разделениям, и из нынешних действий не совсем понятно, какая у государства долгосрочная стратегия в их отношении.
Что с Беларусской православной автокефальной церковью?
– В Беларуси и мире есть Беларусская православная автокефальная церковь, но она не признана остальными православными Церквами. Почему так сложилось, как вы относитесь к ней?
А. Ш. – Она должна иметь свободу и не страдать от преследования со стороны государства. Теперь же, из-за маргинализированного положения в Автокефальной церкви в Беларуси не очень хорошее духовное состояние. Там мало людей. Да, они имеют яркую национальную направленность, но политическая составляющая там доминирует над духовной. Заменить Беларусскую православную церковь она пока не может. Хотя если Беларусь освободится от влияния Москвы, вопрос о самостоятельной Церкви станет актуальным. В целом, автокефальность – это нормально. У протестантов, например, каждая община имеет самостоятельность. Но все же главное не в том, автокефальна Церковь или подчиняется какому-то патриархату – главное, чтобы Церковь была Церковью, а не политической структурой.
Н.В. – На сегодняшний момент достаточно трудно описать состояние того, что осталось от Беларусской автокефальной православной церкви, поскольку это отчасти небольшие группы верующих в диаспорах, которые постоянно в конфликтах, не имеют общей структуры, не могут адекватно представлять себя в пределах мирового православия. Главная проблема, на мой взгляд, заключается в том, что беларусские православные религиозные деятели изначально не сделали ставку на поиск признания в рамках мирового православия. Это были «кустарные» попытки организовать церковную жизнь, и беларусы сразу были разделены.
В послевоенной эмиграции беларусские канонические епископы ушли в «зарубежную» Церковь, а священники и верующие разделились между теми, кто искал убежища в Константинопольском патриархате (о. Николай Лапицкий, о. Святослав Ковш), и теми, кто сделал ставку на автокефальное – непризнанное – существование. Соответственно, силы разделились и беларусы не смогли создать признанной автокефальной структуры внутри Константинопольского патриархата.
«Беларусскую церковь нужно делать не руками государства, а своими собственными»
– Каким вы видите будущее Русской православной церкви? После изменений в Беларуси стоит ли и нам также запретить ее, создавать и развивать свою Церковь на беларусским языке?
А. Ш. – Московский патриархат будет разваливаться и он сам в этом виноват, потому что превращается в политическую структуру. РПЦ сама себе вредит. Церковь должна быть дистанционированной от любой власти. А когда РПЦ становится Церковью при российском государстве, поддерживает его во всем, то понятно, что Церкви в других странах будут отделяться, так как здесь уже идет речь о подчинении не церковному центру, а другому государству, филиалом которого фактически стала Церковь.
Вопрос с языком в Беларусской церкви, на мой взгляд, должен решаться так же, как и вообще изменения в Церкви – через перемены в обществе и потребность снизу. У нас и сейчас есть приходы, где ведутся беларусские службы. Я служил по-беларусски для желающих. Но не могу сказать, что много людей приходило. В этом проблема. Чтобы Церковь беларусизировалась, на это нужен «заказ» снизу. Все идет от потребностей общества. Я против насильственного введения того или иного языка.
Н.В. – После перемен в Беларуси должна быть гарантирована свобода религии и убеждений и другие права человека. Государство не должно определять за верующих, какому богу и в какой форме они хотят и считают нужным молиться, каким религиозным лидерам подчиняться, как это делает нынешний режим.
Новая демократическая власть должна всем гарантировать право определять свою религиозную принадлежность, и если это будет, то, возможно, у нас появится целый ряд различных православных Церквей, а может, и та Церковь большинства, которая сейчас существует под именем БПЦ, станет автокефальной или автономной. А может, произойдет раскол внутри этой организации. Или образуются сравнительно равные православные юрисдикции, обе условно канонические.
Если кто-то хочет, чтобы в Беларуси была Беларусская церковь, то ее нужно делать не руками государства, а своими собственными. Донатить на переводы или самим переводить, учиться петь, изучать теологию, чтобы стать хорошими священниками и преподавателями, посещать богослужения на беларусском языке, создавать продукт и инфраструктуру или, по крайней мере, поддерживать тех, кто создает – если не деньгами, то репостами, покупать беларусскую религиозную литературу, и, что еще важнее – жить благочестивой христианской жизнью.
Что делать, если ты православный верующий и не можешь ходить в церковь из-за своих принципов?
– После событий 2020 года, а особенно после вторжения России в Украину, можно часто услышать, что тот или иной человек не может больше ходить в церковь из-за своих принципов. Но он считает себя верующим, православным. Что ему делать в такой ситуации? Идти в храм вопреки всему, руководствуясь тем, что идет туда прежде всего к Богу, не ходить вообще, искать другой приход, менять патриархат, конфессию?
А. Ш. – Можно найти другого священника, другой приход, если в этом тебе что-то не нравится. Может быть сложнее, если человек не хочет слышать упоминания патриарха Кирилла во время службы. Тогда можно и в католическую церковь зайти помолиться. Можно собирать своих единомышленников, вместе молиться, размышлять вне церкви. И нет, это не грех, и на исповедь с этим идти не надо, если такие шаги соответствуют твоим моральным принципам.
Н.В. – Изменить патриархию в Беларуси нельзя – нет альтернативы, это опция, которая действует только за рубежом. Можно смотреть интернет-трансляции богослужений из-за рубежа.
Мне кажется, что лучшим выходом было бы ходить в те приходы и к тем священникам, которые внушают доверие и не заставляют стесняться за них, поддерживать богослужения на беларусском языке; при этом максимально игнорировать тех священников и те приходы, где идет поддержка режима или войны. Поддерживать тех священников, которых преследуют. Можно просто воспользоваться этой возможностью и ходить знакомиться с другими приходами, в том числе приходами других конфессий, не переходя официально, но посещая как гости и друзья.
Можно перенести акценты в своей религиозной жизни с посещения храма на чтение Священного Писания и христианской литературы, на просмотр качественных христианских видео, на молитву внутри собственной семьи, на дела добродетели и на противостояние злу, на моральное состояние, на то, чтобы быть христианами в своей личной и общественной жизни.
Анна Гончар / Авер belsat.eu
