«Как пионерлагерь, но лучше без него»: чем живет и дышит самая жесткая «химия» страны
Малолюдное место на окраине Витебска. Индустриальный район с советскими застройками, серый барак, обнесенный бетонной кладкой с проволокой. То, что здесь находится государственное учреждение, выдает небольшая табличка на входе и красно-зеленый флаг. Мы попадаем в исправительное учреждение открытого типа № 9, где отбывают наказание ограничением свободы.
Термин «химия» появился в СССР в послевоенное время, когда труд осужденных стал активно использоваться на стройках и вредных производствах (в том числе на химических заводах). В Беларуси 29 исправительных учреждений открытого типа. Через наказание «химией» прошли многие известные беларусские активисты и политики, а после событий 2020 года такой вид наказания стал просто народным. Политических «химиков» отправляют в высылку на другой край Беларуси, подальше от дома. Обычных же «химиков» отправляют на «химию» в области, где они живут.
На Витебской «химии» № 9 отбывал наказание за перформанс известный гродненский панк-музыкант и активист Игорь Банцер, видеоблогер Дмитрий Тимофеев из Барановичей, активист Дмитрий Абрамук из Бреста и другие.
зона.бел – проект «Белсата», посвященный условиям, в которых содержатся политические заключенные. Тюрьмы, колонии, СИЗО, ИВС – там проводят дни, месяцы и, к сожалению, годы те, кто незаконно попал за решетку. Журналисты не могут показать изнутри, как выглядит быт за решеткой, но при помощи тех, кто уже отсидел, мы можем рассказать об испытаниях, через которые проходят тысячи беларусов.
Очень дешевый хостел
Здание «химии» напоминает серый барак или ангар, в котором сделан ремонт. Раньше он выглядел как деревенский дом очень большой площади, сейчас фасад обили сайдингом, поставили пластиковые окна.
Здание состоит из двух блоков: 120-метровое одноэтажное крыло, которое переходит в двухэтажку.
До недавнего времени на Витебской «химии» держали более 120 человек. Когда приезжаешь на место, отдаешь документы, вместо паспорта тебе выдают картонку с фотоудостоверение осужденного исправительного учреждения открытого типа. Проверяют сумки – и отправляют в комнату.
Самая маленькая комната рассчитана на 6 человек, с двухэтажными кроватями и решеткой на окнах. Уютными их назвать трудно – представьте 6 взрослых мужчин на 10 квадратных метрах, напоминает очень дешевый хостел. Есть комнаты на 8, 12 и 14 человек. Там уже стоят отдельные кровати, есть место на шкафы, тумбочки, но пространство тоже очень ограничено. Места минимум, иногда человек ставит свою тумбочку на тумбочку другого, ведь ее физически некуда всунуть. Есть комнаты очень обжитые, а есть как проходные дворы – большие комнаты на 14 человек. Бывает, только обжился, устроил быт, привык к соседям – а тебя берут и переселяют в другую комнату.
Но люди приспосабливаются и живут в любых условиях. Осужденные, побывавшие на «химии», рассказывают, что жизнь там напоминает пионерский лагерь. И это однозначно лучше, чем тюрьма или колония. Хотя понятно, лучше в такие места не попадать вообще.
Основная масса осужденных ходит на работу – ту, которую им нашла администрация. Если у человека нет работы, он сидит в комнате, никуда не выходит, смотрит в телефон, читает книжки или занимается какими-то другими делами. Люди чаще всего рвутся на работу, ведь что иначе столько времени делать?
«Химики» не могут просто так выйти за пределы «химии». Даже на работу они идут согласованным маршрутом, должны подойти к контрольным точкам в соответствующее время. Раз в два дня человек может написать заявление, чтобы сходить в магазин или на почту, – но только с конвоиром.
«У нас нет политических, у нас все осужденные»
Витебская «химия» № 9 считается показательной, там жесткий начальник, и все делается согласно регламенту. До недавнего времени там отбывали срок 124 узника, из них 20 – политические, это почти каждый шестой. Работники «химии» к распорядку и законам относятся слишком буквально. Там нет никакой, даже минимальной свободы, человек может получить выговор одно за то, что пришел с работы и положил штаны на кровать.
Работники «химии» в течение дня гуляют по коридору, могут зайти в комнату и проверить, что там происходит. Отношение администрации одинаковое ко всем, политический ты или неполитический. Риторика начальства такова: у нас нет политических, у нас все осужденные. Если будешь делать что-то, что нарушает распорядок и не нравится администрации, займешь проблемы.
Работники «химии» даже в неофициальных разговорах боятся высказывать отношение к политическим, признать, что ты в чем-то был прав, даже просто головой качнуть. В них всегда включена видеофиксация, поэтому они просто выполняют приказы. Они являются частью системы: если прикажут травить политзаключенных – они это делают. Но самое важное – как они это делают. Кто-то выполняет приказы упорно, кто-то даже с наслаждением, но в целом чувствуется, что повсюду есть вполне адекватные люди, которые относятся к осужденным по-человечески.
Для отбытия ШИЗО на «химии» осужденных вывозят в Городок, небольшой городок на 30 тысяч жителей, где люди отзывчивые. Милиционеры очень простые – у них нет приказа травить людей. А вот в ШИЗО при витебском СИЗО было жестко, там даже нельзя прислониться к кровати, нужно сидеть на скамье целый день.
Быт: кухня как корабельная каюта, один душ и шесть кабинок в туалете на 120 человек, кабинет психолога с рыбками
Распорядок дня у химиков такой: в 6 утра подъем, в 22 часа – отбой. В 8:30 и 20:30 общая проверка.
Осужденные, состоящие на профилактическом учете, должны каждый час собираться по звонку и отмечаться, и так с 10 до 20. К этому привыкнуть невозможно, так как в таком случае ничего не можешь делать, нужно по звонку все бросать и бежать на построение. Некоторые осужденные, зная, что скоро будет звонок, приходят даже заранее. Срабатывает эффект собаки Павлова – такой себе метод дрессировки со стороны администрации.
Осужденным самим приходится готовить себе еду. Кухня компактная, там есть три электрические плитки, большой стол на 20 человек, холодильники. На один квадратный метр располагается много вещей, как в каюте корабля. В комнатах есть нельзя, только на общей кухне. Представьте, как это, когда осужденные возвращаются с работы после 19 часов и все на кухне готовят еду. А в выходные даже очередь занимают, чтобы разогреть еду в микроволновке.
Вода в душе холодная, нужно греть в чайниках либо в стареньком бойлере. Каждые три дня можно помыться. Душ один, осужденных более сотни, поэтому иногда приходится побороться за такую возможность – бойлер физически рассчитан на определенное количество людей.
Туалет – место инициации всех осужденных. На всех «химиков» шесть кабинок, одна не работает. В какой-то момент там не работало три-четыре кабинки, но благодаря публикациям в интернете их отремонтировали.
Согласно закону, администрация химии должна обеспечивать заключенных необходимой врачебной помощью. Но, как говорит сама администрация, мы можем, но не обязаны заботиться о здоровье осужденных.
Здесь есть кабинет психологической разгрузки. Работает психолог, есть аквариум с рыбками и большая библиотека. Можно посидеть на диване, поиграть в шахматы. Но среди большинства осужденных это место непопулярное. Считается, если ты туда ходишь, значит, сотрудничаешь с администрацией.
{%CAPTION%}
Кто сидит на «химии»
Сидельцы «химии» называются спецконтингентом. Он состоит преимущественно из людей, совершивших нарушения или преступления. Например, кто-то не платил алиментов, кто-то садился пьяный за руль. Есть и бывшие уголовники, лица с погашенной судимостью. Эти люди с трезвым умом, они ненавидят милиционеров и всю систему. Уровень их политического сознания раньше можно было обозначить так: мы против милиционеров, нас заклевала власть.
В большинстве там сидят люди из деревень, они толком не знают, какие политические процессы происходили в стране. И вот тут начали появляться политические узники – люди, которые не скрывают своих взглядов и готовы за них сидеть, они влияют на остальных и меняют их. Если человек – два, это может и не значительно, но если таких людей становится много, это создает тренд, и у простого контингента начинает формироваться особое отношение к политическим. Одного можно затравить, а если таких 10-20 – с ними уже нужно выстраивать отношения и очерчивать позицию. И все в принципе на стороне добра, все понимают, что человека политического посадили ни за что. Особенно возмущаются этим люди с криминальным бэкграундом.
Политзаключенные изменяют ментальность обычных арестантов, их настроения и отношение к политической ситуации в стране. Создается более политизированная масса – поэтому определенные процессы продолжаются даже за решеткой.
СП/ММ, belsat.eu
