«Кроме как продолжать делать то, что делаю, вариантов у меня нет». Илья Миронов вышел после очередных суток
Это были 25 суток ареста за якобы одиночный пикет: на футболке Ильи заметили принт художницы Ольги Якубовской «Пишите письма политзаключенным». Заключение прошло на металлических прутьях, с проверками дважды за ночь и без единой прогулки. Активист вышел из гомельского ИВС и сразу же написал, что «уезжать из страны не собирается, и вообще, жыве Беларусь!». Илья известен своей поддержкой заключенных, а число написанных им писем идет на тысячи. В интервью разговариваем о том, каково это – в течение года оставаться под постоянным давлением государства, и что написать в письме заключенному, если вы не знакомы.
– В глаза бросается ваш кураж: почему вы так настойчиво, несмотря на давление со стороны государства, продолжаете свое дело?
– Я не буду себя уважать, если перестану поддерживать людей в тюрьмах, потому что на их месте могу быть сам. Я уже не представляю, как не помогать кому-то так, как в свое время помогали мне, от чистого сердца. Еще во время молчаливых протестов в 2011 году многих моих знакомых и друзей задержали, и мы собирали передачи друг другу. Тогда у меня сформировался девиз: «Своих не бросаем». За него я в прошлую осень сел на сутки: с соответствующим плакатом пришел поддержать девушку, которую задержали на рабочем месте за сбор подписей за отзыв местного депутата. Получил пять суток. Волонтеры предлагали моей маме продовольственную помощь, но она постеснялась и отказалась, а я после освобождения связался с теми людьми и тоже стал помогать: ходить по судам, собирать продукты и так далее.
– То есть активное волонтерство началось с тех пяти суток.
– Нет, я с первых же дней после так называемых выборов ходил на суды – тогда много людей обжаловали свои задержания. Я мониторил процессы, записывал информацию и искал родственников. Считаю, что стал волонтером тогда, хотя письма еще не писал и продуктов не передавал. Меня задерживали еще в конце августа. По просьбе друзей из «Гомсельмаша» пришел к заводу их поддержать, а после провокации, когда одна женщина попыталась отобрать у меня флаг, отсидел трое суток. Потом было еще трое суток, тоже за август.
«На суды меня приходили поддержать люди, которых я не знаю»
– А когда вы впервые почувствовали целенаправленное давление за свою деятельность?
– Давление пошло в сентябре, когда я на свою карточку начал собирать деньги от друзей, которых у меня очень много, на продукты и вещи для задержанных. У нас на маршах тогда задерживали по 40-50 человек. Мне позвонили сотрудники Управления по борьбе с экономическими преступлениями и пригласили на беседу. Вот с тех пор началось: звонки, предупреждения участкового, задержания по разным причинам, хотя после вторых суток я перестал ходить на марши, а по воскресеньям шел прямо к отделению милиции за информацией о задержанных. На меня также давили средствами социальных сетей и Telegram-каналов: размещали мою личную информацию и подписывали предателем и провокатором. Листовку с гадостью обо мне я однажды заметил на своем подъезде, но разместил это в Facebook и почувствовал абсолютную поддержку. Потом пакостить перестали: наверное, поняли, что это не работает.
– А позитивный фидбэк на свою деятельность получаете?
– На суды меня приходили поддержать люди, которых я не знаю. На улице узнают, подходят, поддерживают словами, предлагают помощь. Могу сказать, что таких людей становится больше: чем больше идет давление, тем больше людей переживает и следит за информацией обо мне. Я не гонюсь за тем, чтобы меня узнавали, но сами понимаете: когда тебя хлопают по плечу и говорят, что ты делаешь правильное дело, это поднимает настроение.
– Каково это – уже год быть под постоянным давлением?
– Сначала как-то еще чувствовалось, а теперь просто автоматически делаешь дело и особо не думаешь: ну, пришла повестка в Следственный комитет и пришла. В прошлом году я как-то проснулся в своей комнате, а надо мной стоят милиционеры. И так два раза, три… в итоге на это просто не обращаешь внимания, так как понимаешь, что это может закончиться чем угодно, хотя ничем противозаконным я не занимаюсь. Выбора у меня особо нет: можно уехать либо перестать заниматься своей деятельностью. Но сделать это после года, который я прошел, показать людям, имеющим от твоего примера дополнительные силы, такой результат… Поэтому, кроме как продолжать делать то, что я делаю, вариантов у меня нет.
«Всегда верю в лучшее, что добро победит, что честных людей больше»
– А не думаете, что, если с вами случится что-то более серьезное, вы не сможете продолжать свою деятельность?
– Такая мысль есть, конечно, но я не чувствую, по какой причине меня могут задержать больше чем на сутки: я просто хожу по судам и пишу письма, а за деньги, что в прошлом году собрал на свою карточку, налоги уплатил полностью. У меня были обыски: все осмотрели по несколько раз и ничего не нашли. Безусловно, сделать могут что угодно, даже что-то подбросить, но я не хочу об этом думать, завтра будет завтра. Можно уехать, но тогда, скорее всего, уже не будет возможности вернуться, к тому же за границей я могу меньше сделать, чем здесь. Я всегда верю в лучшее, что добро победит, что честных людей больше, и стараюсь других людей подбадривать. Если загоняться, можно на нервной почве просто с ума сойти, я таких людей видел.
– Знаю, что ваша мать вас поддерживает, но все-таки: что она говорит о состоянии постоянной опасности?
– Мама с самого начала меня поддерживала, огромное ей спасибо. Этой поддержки также делается все больше. Я горжусь мамой, могу полностью на нее рассчитывать. Да, она переживает и волнуется, но говорит: «Молодец, что ты это делаешь».
– Все же не советует вам снизить темп волонтерства из соображений безопасности?
– Нет, она говорит другое: «Если начал этим заниматься – будь примером для других и хорошо одевайся». Она замечает даже ошибки в моих постах в соцсетях и говорит, что и в этом я должен быть примером.
– В чем разница между волонтерством в 2011-м и за последний год?
– Во всем: это как небо и земля, разница колоссальная. В 2011 году такого чрезвычайного давления на тех, кто помогал, не было. Раньше ко всему отношение было другое: людям присуждали несколько суток, и у них все было – передачи мог делать кто угодно и сколько угодно. Сейчас задерживают даже администратора группы в Facebook, где публикуются письма солидарности, то есть давление оказывается даже за письма! А такого не было никогда.
– Сколько времени у вас занимает волонтерская деятельность?
– Все свободное время, а у меня сейчас время полностью свободное, так как трудоустроиться я, скорее всего, пока не смогу, все опасаются связываться с такими протоколами и давлением. Волонтерство занимает 24 часа в сутки, даже хотелось бы, чтобы в сутках было больше времени. Ложусь спать поздно, встаю с солнцем: прежде всего иду на суды, а письма пишу вечером. Перепиской я занимаюсь с 10 декабря, когда сам в очередной раз в изоляторе получил огромное удовольствие от того, что люди начали мне писать. Те письма я время от времени перечитываю.
«Хочу обратить внимание на то, что нужно писать больше»
– Многие не знают, что написать незнакомому человеку за решетку. Что вы пишете?
– У меня есть пара заготовок, отдельно поздравляю людей с Днем рождения. Вот имею перед собой пример: «Желаю, чтобы ваше доброе имя послужило примером твердости и верности принципам. Оставайтесь таким всегда, пусть справедливость возьмет верх – и вы окажетесь на свободе как можно скорее. С Днем рождения, ждем вас». Или: «Мы гордимся, что живем с вами в одной стране, вы не один, вы невероятный». То есть пишу не от себя, а от людей в общем. Обязательно вкладываю конверт и дополнительные открытки, чтобы человек мог ответить либо послать их близким. Лучше, чтобы конверты были не белые, а с каким-нибудь изображением: чем больше визуальной информации, тем лучше это воспринимается, знаю по себе. Можно стихотворение написать, наклеить стикер, добавить афоризм. Сами понимаете, время уходит даже не столько на написание и отправку писем, сколько на поиск информации в разных источниках, кто был задержан и кого куда перевели.
– У вас с кем-то завязалась переписка?
– Я стараюсь охватить как можно больше людей, поэтому времени на углубленную переписку не хватает. Просто я понимаю, насколько важна поддержка словом каждому, кто в ограниченных условиях. Это намного важнее, чем кусок колбасы в передаче, хотя и это важно. Ответов я получаю процентов десять, но в этих ответах всегда признательность за то, что о них помнят. Еще раз хочу обратить внимание на то, что нужно писать больше. Если незнакомому человеку – начните хотя бы с общих слов поддержки и не бросайте на первом письме, если не получили ответа. К тому же ваши письма могут передать человеку при освобождении, и это также будет для него выражением солидарности.
– А у вас есть любимые письма из тех, которые вы получили на сутках?
– Они, по-моему, все любимые, ведь каждое пропитано любовью, добротой и сопереживанием, поэтому ни одно выделить не могу, они мне все дороги.
– Как вы сохраняете позитивное мышление в такое время?
– Это, естественно, проблематично, когда читаешь новости о задержаниях и приговорах, но стоит просматривать также позитивные новости, читать письма заключенных, так как от них идет позитив, и общаться с людьми на позитиве, нужно только где-то их отыскать. Советую бывать на свежем воздухе, ходить на концерты, читать книги и ходить в кино – оно все же снизит то, что нагнетается в стране. И не оставаться наедине, ведь тогда пессимистические мысли начинают господствовать. Лично мне сильно повезло с мамой: она для меня источник позитива и оптимизма. И главное – солидарность друг с другом, которая ежедневно крепнет. Давление сегодня, конечно, серьезное, но что-то будем делать, у нас честных и неравнодушных людей больше. Мы будем друг друга поддерживать, невзирая ни на что, и все у нас будет хорошо. Добро обязательно победит, а самая темная ночь – перед рассветом.
ИК/МВ belsat.eu
