Витебский активист Борис Хамайда: я уже могу просто поставить кресло, и люди будут понимать, почему я здесь сижу

Оппозиционер, диссидент, активист, общественный деятель, юрист и издатель – так определяют Бориса Хамайду. Недавно он отсидел 8 суток, которые ему присудили за бело-красно-белый зонтик и такую же ленту. Борис принципиально их сам не убирал, хотя понимал опасность. О пути в оппозицию, об отношении к Лукашенко и Тихановской, а также о событиях 2020 года «Белсат» побеседовал с витебской легендой.

«Приглашали на должность судьи, но я не согласился»

– В этом году вам исполнилось 73 года, подавляющее большинство из которых вы прожили в Витебске. Что для вас значит этот город?

– Я коренной витеблянин. Это город, в котором я родился, считаю, что это лучший город в мире. Я верен ему. За всю жизнь я здесь не был только во время армии – два с половиной года – и еще три года работал в Тюмени, а так всю жизнь здесь прожил. И мои родители здесь жили.

– Для большинства витеблян вы известны как старейший оппозиционер в городе, однако не многие знают, что в свое время вы около 15 лет отработали в государственных учреждениях. Расскажите, пожалуйста, об этом периоде жизни.

– Я всегда мечтал стать следователем. Дважды поступал на юридический факультет БГУ. Первый раз – до армии, но тогда не прошел, и меня забрали служить. И уже после армии, чтобы было проще поступить, я устроился в Железнодорожный суд судебным исполнителем. И после этого уже поступил на заочное отделение. То есть я работал в суде и шесть лет учился в университете. Был судебным исполнителем и секретарем судебного заседания, и поэтому всю эту кухню знал хорошо, мне легко было учиться, я мог даже на лекции не ходить, но сдавать зачеты и экзамены, так как у меня были богатые практические знания.

По окончании учебы мне предложили работу в Управлении юстиции облисполкома, и я пошел туда консультантом по правовой пропаганде. Еще несколько раз я возвращался к работе в суде, меня оттуда просто не хотели отпускать. В 1986 году я решил поехать на заработки в Сибирь, где начал работать на станции Тюмень. По возвращении с заработков меня даже приглашали на должность судьи, но я не согласился, потому что уже выбрал свой путь – политику.

– Вы много лет отработали в Железнодорожном суде, но в более поздние времена именно этот суд неоднократно репрессировал вас. Из последнего – 8 суток административного ареста, к которым вас приговорили в начале этого месяца. Не обидно ли вам?

– Мне не обидно. Я делаю свое дело, а они делают свое. Я честен, потому что борюсь ради страны. Но да, мне кажется, что в былые времена мы в суде были более ответственными в отношении работы.

Безусловно, в те времена я многого не знал, это были советские годы, много пропаганды было, но мы работали на нашу великую родину – Советский Союз.

«Когда начал заниматься политикой, почувствовал, что это мое»

– Вас зачастую называют диссидентом, но с чего вообще началась ваша политическая деятельность?

– Знаете, всю советскую жизнь я не был диссидентом, но я был во внутренней оппозиции, я старался жить по библейским заветам. Я многого не понимал еще тогда, но эта внутренняя оппозиция была всегда во мне. В январе 1990 года я пошел на митинг на стадионе Динамо в Витебске, который проводила городская организация БНФ. И после митинга нас призвали 18 января собраться во Дворце железнодорожников. Так был создан Витебский городской клуб за демократические выборы. Когда избирали его руководство, я попал в число трех сопредседателей. Именно здесь я понял, что больше мне не дадут работать в судебной системе, потому что сейчас я в оппозиции. Весной 1990 года я оставил работу и отныне в государственных структурах больше не был. Но когда я начал заниматься политикой, я почувствовал, что это мое.

«Наказ нам дал Василь Быков, и его мы не предали»

– Старшее поколение витеблян помнит вас и как создателя газеты «Выбор»…

– В 1989 году я вернулся из Тюмени, где отработал три года и заработал на те времена огромные деньги – более 7 тысяч рублей. В те времена был дефицит всего, а деньги я привез, поэтому решил пустить их на политическую деятельность. 2 тысячи рублей отдал на регистрацию газеты «Выбор». Да, заплатил из собственных денег.

Целый год у нас не было возможности выпускать газету: не было бумаги, не было помещения, не было журналистов. Было такое, что, если в течение года печатный орган не выходит, отменяется свидетельство о регистрации. Но мы успели. Первым редактором стал журналист Леонид Цвика, который тогда работал в «Витебском рабочем». Там же нашли еще двух журналистов, хотя это был печатный орган Витебского обкома партии.

Три журналиста и я как организатор фактически начали издавать эту газету раз в две недели, а с 1992 года – и раз в неделю. Мы заключили договор с «Союзпечатью», поэтому издание распространялось через киоски. Газета изначально выходила на двух языках. Свои номера мы высылали почтой всем знаменитым белорусским писателям: Быкову, Бородулину, Буравкину, Гилевичу, Вертинскому. И когда однажды в Витебск приехал Василь Быков, я попросил журналистку Евгению Мальчевскую взять у него интервью.

Когда Быков узнал, что мы издаемся на двух языках, он сказал, что следует делать газету полностью белорусской. И после этого мы начали выходить исключительно по-белорусски. Такой наказ нам дал Василь Быков, и его мы не предали.

Весной 1994 года мы выпустили огромный тираж в 63 тысячи экземпляров и буквально разнесли их по квартирам. Фактически, наша газета оказалась почти в каждой семье Витебска. И в том номере мы поместили программу БНФ. После этого нам сделали стоп – устроили перерегистрацию, которою мы, разумеется, не прошли. После мы работали без регистрации, последний номер «Выбора» вышел в 2005 году.

«Каждый день был как на фронте»

– Но для большинства жителей города вы – человек, который почти ежедневно стоит у Синего дома (так в Витебске называют здание возле площади Свободы, одна сторона которого долгое время была окрашена в синий цвет. – «Белсат») и распространяет независимые издания. Расскажите, когда и с чего это началось.

– Вот на этом месте возле Синего дома в 1992 году стоял Владимир Плещенко, вначале – председатель Витебской рады БНФ, позднее – руководитель областной организации КХП БНФ, и собирал подписи за роспуск Верховного Совета 12 созыва. Место мне понравилось, и с марта 1997 года я начал здесь распространять газеты, стоять с плакатами против Лукашенко и диктатуры. И до самой своей смерти в 2006 году со мной рядом стоял Владимир Плещенко.

В те времена было очень опасно стоять. Много было старых просоветских людей, они на нас наваливались, оскорбляли и кричали, лезли в драку. Фактически, каждый день был как на фронте. Сейчас уже люди другие, особенно никто не цепляется. Сменилось целое поколение.

Когда я в последний раз сидел в ИВС, при досмотре один милиционер сказал, что меня знают уже три поколения витеблян. Я подумал, что по годам не получается, но он так сказал мне.

Все предыдущие годы, что я выходил, я думал, что я сам по себе. Но оказалось, что нет. Люди видели меня. И когда были такие моменты, что меня не было на месте, люди начинали интересоваться, где я, что со мной случилось. Выходит так, что люди меня уже ассоциируют с городом. Вот я стою – тогда все хорошо, когда меня нет – они начинают волноваться.

Я уже достиг того момента, что уже могу просто поставить стул и сесть, и люди будут понимать, почему я здесь сижу. Поэтому когда у меня забрали зонтик и бело-красно-белую ленту, посадили на 8 суток, я сказал себе, что все равно буду выходить. Люди меня поймут.

«Фактически произошел политический фальстарт»

– Какова ваша оценка режима Лукашенко?

– Мне однажды задали вопрос, хотел бы я вернуться в Советский Союз. Я однозначно сказал, что нет. Нет. Здесь есть большое преимущество – у нас есть де-юре независимое белорусское государство. Но сам Лукашенко для меня – не глава государства, с июля 1999 года он просто гражданин [в том году должен был закончиться первый президентский срок Лукашенко, однако по итогам референдума 1996 года отсчет 5-летнего срока начали заново. – Прим. «Белсат»]. Еще с 1996 года, когда произошел антиконституционный переворот, я говорил, что нельзя участвовать в общественно-политических мероприятиях этого режима. Нельзя участвовать в этих псевдовыборах. И ни в каких псевдовыборах я не участвовал. Это такая позиция – мы показываем, что не признаем вот этот режим и его так называемую конституцию. Это позиция моральная. Если мы вернем легитимную Конституцию 1994-го, а это обязательно будет, вот тогда я буду принимать участие в выборах.

– Как вы восприняли выборы 2020 года и их последствия?

– Я хорошо помню 1994 год, и тогда был лозунг – «Лишь бы не Кебич». Избрали Лукашенко. Этот лозунг очень опасен для государства, так не должно быть. Но это повторилось в 2020 году.

Когда я увидел очереди, которые ставят подписи за Бабарико, за Тихановскую, за Цепкало, я сказал: «Слушайте, а кто они такие? Что за ними стоит? Где они были до 2020 года?» А мне говорят, что лишь бы не Лукашенко. Весной 2020 года я людям говорил не ходить, что нужен бойкот. Это был единственный нормальный выход. Но людей призвали пойти на эти незаконные выборы. Выходит, что выборов не было, никто не считал голосов, но потом начали говорить, что выбрали Тихановскую, однако для меня она тоже никто, потому что, опять же, выборов не было. И никто не может доказать, сколько за кого проголосовало, это все пустое.

И потом случилась эта Площадь. Это вообще драма. Я ее воспринимаю с большой болью. Фактически произошел политический фальстарт. Мы должны были подождать, потому что тогда еще не открылось окно возможностей для нашей страны.

Когда развалилась Российская империя, открылось первое окно возможностей для нашей белорусской интеллигенции, и она тогда смогла создать Белорусскую Народную Республику, хотя она и мало просуществовала. Второе окно было в 1991 году – развалился Советский Союз. Тогда очень сильно поднялся БНФ и в итоге возродилась независимая Беларусь.

Я полагаю, что стоило подождать третьей возможности, которая обязательно появится, и мы это почувствуем. И когда мы это почувствуем, вот тогда надо будет всем выходить и бороться до победы.

– А если сосредоточиться на положительных результатах тех событий, что вы можете отметить?

– Единственное, чем я себя и остальных успокаиваю, события 2020 года – это была генеральная репетиция. В воскресенье, сразу после выхода из ИВС, я зашел в магазин, и один незнакомый человек подошел ко мне и пожал руку, а потом снова вернулся и дал денег на продукты.

Это белорусская солидарность. И это главное достижение 2020 года. Люди начали помогать друг другу. В изоляторе у меня забрали мобильный телефон, но в то же воскресенье ко мне пришли молодые люди и принесли другой. Солидарность работает, и это очень хорошо. И если есть солидарность, то у нас все получится. Тогда и Площадь у нас получится.

Виктор Старовойтов/ИР, belsat.eu