«Она понимала цену своего выбора и ни о чем не жалеет». Журналистка Екатерина Андреева год за решеткой
15 ноября 2020 года наша коллега, корреспондентка «Белсата» Екатерина Андреева, утром вышла из дома и поехала на площадь Перемен – вести стрим с воскресной акции возле мемориала Романа Бондаренко. Накануне во сне она увидела себя в камере. Муж Екатерины Игорь Ильяш обнял и поцеловал ее на прощание, и это был последний раз, когда он видел жену на свободе – вскоре Екатерину задержали, обвинили в организации действий, грубо нарушающих общественный порядок, и осудили на два года колонии. Ровно через год разговариваем с Игорем о том дне и о том, как они с Катей прожили это время.
«Это было самое обычное утро»
«Катя работала на каждом воскресном стриме в то время, и это всегда были неспокойные дни, ведь мы понимали, что каждый раз она может не вернуться домой. Когда она уходила, всегда брала с собой “тревожный чемоданчик” с аптечкой и другими необходимыми вещами.
Но в то воскресенье, 15 ноября, я думал, что угроза меньше. Стрим планировался из квартиры, я по крайней мере понимал, что Катя не попадет под резиновую пулю или гранату.
То утро было самое обычное. Мы проснулись, я приготовил завтрак для Кати. Она ходила по квартире, продумывала, что говорить в эфире. Она всегда так готовилась. Когда она уходила, я поцеловал ее в коридоре у двери, и это был последний раз, когда мы виделись на свободе.
В течение дня мы постоянно были на связи. Я видел ее в стриме. Ситуация развивалась довольно неожиданно. Когда силовики стали стягивать все силы на площадь Перемен, стало понятно, что будет зачистка, и что будут искать журналистов. Было известно, что дрон вычислил их с Дашей. Но Катя заверила меня, что им есть куда отступать.
Вскоре Катя позвонила мне с номера хозяина квартиры, и сказала, что силовики под дверью, и что, скорее всего, их с Дашей сейчас задержат. Я не до конца понимал, что происходит. Я был уверен, что они перешли в другую квартиру, и вряд ли силовики будут ломать каждую дверь. Я еще успел сказать Кате: сидите тихо, может, все обойдется. И связь пропала».
«Катя во сне видела себя в камере»
«Катя не говорила мне ничего в то утро, но позже рассказала уже в письме, что накануне приснила сон, в котором увидела себя будто бы снаружи в камере.
Через несколько часов позже пропала связь, я не знал, где жена. Наконец появилась информация в канале волонтеров, что Катя в списках задержанных в Центральном РУВД. Я выехал туда, но мне позвонил Катин дедушка и сказал, что к ним приходила милиция (Катя прописана у них) и интересовалась мной. Я вернулся обратно в нашу квартиру. Мне позвонили мои родственники с моего места прописки и сказали, что туда пришли милиция и Следственный комитет. Я взял компьютер, технику, необходимые вещи и ушел с квартиры, так как понимал, что, скорее всего, сейчас придут по этому адресу. Несколько дней я был у друзей. Стало ясно, что это уже не просто какая-то административка, возбуждается уголовное дело.
Но Катя оставалась на Окрестина как задержанная в административном порядке. И это оставляло надежду, что все обойдется. Однако 20 ноября ей предъявили обвинение. Я не видел смысла дальше скрываться – надо было помогать Кате. Я вернулся домой, и через четыре дня меня задержали. Правда, на удивление, в рамках административного дела».
«Я не уеду, пока Катя за решеткой. Мы пройдем этот путь вместе»
«Меня отпустили, хотя я понимал, что угроза преследования остается. Однако я остался в Беларуси и не собираюсь уезжать. В день предъявления Кате обвинения я публично озвучил, что пока она за решеткой, я не уеду из страны, это моя принципиальная позиция, которая не изменилась за год абсолютно никак. Для меня важно, чтобы мы прошли этот путь вместе.
Катя полностью понимает меня, что я в этой ситуации посчитаю невозможным оставить ее одну и уехать в безопасное место. Поэтому она даже не пыталась убедить меня в обратном. Так же, как я не пытался убедить ее не освещать воскресных маршей, не работать “в поле”, не вести стримы, так как понимал, что для нее это важно, это принципиальный моральный выбор. Так и она понимала, что это мой выбор, и если я уеду, то изменю сам себе прежде всего.
18 февраля Кате огласили приговор – два года в колонии. После суда мы увиделись в СИЗО на Володарке – это был час через стекло через трубку. Потом в таком же формате в Жодино в апреле после рассмотрения апелляции и в июле – уже в колонии. А в августе мы имели долгосрочное свидание в течение суток, где наконец мы смогли прикоснуться друг к другу, поцеловаться, обняться».
Свидание в колонии как чудо
«Наше свидание в колонии казалось нам чудом. За несколько недель до него меня снова задержали, и я был убежден, что встречи не будет. Вместо меня уже планировали ехать родители. Однако за неделю меня неожиданно отпустили.
Когда мы увиделись, то пережили букет разных чувств и эмоций. Когда Катя пришла, было видно, что она очень скованна. Я понимал, что это отпечаток жизни в колонии, где нельзя открыто проявлять эмоции, демонстрировать свои мысли, мнения, нужно быть сдержанным и контролировать свои действия. Первый час Катя не могла расслабиться, даже когда я ее обнимал. Но вскоре все это прошло, и я увидел бывшую Катю, с теми же эмоциями, мимикой, движениями, что были у нее в обычной жизни. На определенное время мы даже забыли, что мы на зоне. Для меня это было важно, потому что я понял, что хотя, безусловно, пребывание в тюрьме оставляет след, но Катя может вернуться к нормальной жизни очень быстро. Это меня сильно вдохновило.
Мы не плакали, когда прощались. Но в поезде до Минска мне было очень тяжело от того, что я уезжаю и не могу забрать Катю с собой. Я думаю, что ей было даже тяжелее – вернуться из мира нашей нежности и любви на зону».
Работа как способ на время забыть, что ты на зоне
«Про быт Кати в колонии я знаю немного. Им запрещается рассказывать о внутреннем распорядке. Катя работает на фабрике швеей – неделя первая смена, неделя – вторая. Перед или после смены они делают другую работу –перебирают картофель, убираются в помещении или на территории. Свободного времени очень мало.
С 1 сентября Катя учится на парикмахера, что ей очень нравится. К ним приходят преподаватели из училища, и это создает совершенно другую атмосферу – можно почувствовать себя на какое-то время в нормальной системе координат, немного выйти из мира зоны.
Катя три месяца была ученицей швеи, а с осени получила статус швеи третьего разряда. До этого она совсем не шила и писала в письмах, что не знала, как подойти к машинке. В целом, говорит, это довольно интересный опыт, медитативный. Пока работаешь, можно отойти мысленно от печальной действительности, полностью погрузиться в работу и не обращать внимание на то, что вокруг.
Катя с самого начала приняла решение о конструктивном стиле поведения в колонии. Она не пытается пересмотреть там внутренние правила. Она говорила, что будет стараться выстроить нормальные отношения со всеми, чтобы с минимальными потерями пройти этот путь. При этом она не будет уступать в принципиальных вопросах морали, взглядов.
Катя всегда подчеркивает, как для нее важно в этом мире зоны сохранить себя. Надо понимать, что там характер отношений людей совсем иной, чем в нормальной жизни. Большинство из тех, кто там сидит, – настоящие уголовники, люди из другого мира и с другой системой ценностей. В колонии процветают самые низкие человеческие качества. И очень трудно не попасть под влияние этих отношений и не принять такой характер взаимоотношений, где человек человеку волк. Я неспроста обратил внимание на Катину зажатость в начале. Для нее это необычно, ведь она по характеру очень открытый человек. Она любит делиться своими мыслями, чувствами. В колонии это невозможно».
После освобождения: путешествия, журналистика, образование, театр и кино
«Катя должна выйти на свободу 5 сентября 2022 года – у нее эта дата и на бирке на робе указана.
Конечно, надежда на скорейшее освобождение есть. Тем более что предпосылки для перемен в стране существуют. Однако ни я, ни Катя не думаем, что эти изменения произойдут уже сейчас, и она выйдет на свободу через месяц-два. Когда себя готовишь к такому, потом очень трудно разочаровываться. Поэтому мы исходим из того, что пройдем этот путь до конца – до 5 сентября 2022 года. Но если все изменится раньше, то это будет счастливый подарок для нас.
Катя говорит, что после освобождения хотела бы остаться в Беларуси. Она рассуждает так: если я не уехала тогда, пережила тюрьму, то чего еще бояться? Говорит, что уедет только тогда, если Беларусь будет оккупирована Россией и начнут выдавать российские паспорта.
При этом мы, когда Катя будет на свободе, хотели бы отправиться в долгое путешествие по Европе. Мы много это обсуждаем в письмах – наши мечты, планы посетить разные страны. Среди приоритетов у Кати – побережье Нормандии и Париж. Это то, с чего она хочет начать.
Безусловно, Катя собирается остаться в журналистике. Но она сама по себе очень разнообразная, широкая личность, и в одном из последних писем написала, что хотела бы продолжить образование (она была отчислена из МГЛУ с факультета испанского языка незадолго до сдачи диплома). Также есть мысли попробовать себя в искусстве – театре или кино. Но главной ее профессией, призванием останется журналистика. Мне было приятно это читать, что она продолжает думать настолько широко и разнообразно и даже за решеткой желает развиваться как личность».
«Ни я, ни Катя не жалеем о своем выборе»
«Думаю, Катя захочет передать пережитый опыт в книге. Тем более что еще до ее ареста у нас было предложение от украинского издательства, которое в свое время издало нашу книгу “Белорусский Донбасс”. Они хотели, чтобы мы написали книгу о белорусской революции 2020 года. Сейчас у нас много нового опыта, который следует передать в книге, однако в каком это будет формате – пока трудно сказать. Многое меняется, в том числе этот год изменил и нас.
В основном мы остались такими, какими и были. Однако эти новые вызовы научили нас более сдержанно реагировать на критические ситуации. Об этом Катя так писала в одном из писем бабушке и дедушке: “Знаете, я довольно сильно изменилась: стала терпеливее, толерантнее, и многим навыкам общения с людьми научилась именно благодаря тюрьме”.
Разумеется, нельзя сказать, что я и Катя не жалеем этого времени – почти двух лет за решеткой. Однако Катя при этом не жалеет о своем глобальном выборе в жизни. И мы понимали еще раньше, что этот ее, наш выбор может иметь подобные последствия. Для Кати было невозможным все бросить: свою профессию, свой журналистский путь – и уехать во время всех тех событий просто так. Она осталась верной своему выбору, что дорогого стоит. Но думаю, что это понимание для нее – очень важный источник сил, вдохновения, уверенности в себе для дальнейшей борьбы. Конечно, было бы здорово, если бы мы смогли избежать того, что мы сейчас переживаем, но ни я, ни Катя не жалеем о своем выборе».
Поддержать Екатерину можно, написав ей по адресу: ИК № 4, ул. Антошкина, 3, 246035, г. Гомель.
Фото обложки: Белсат
Анна Гончар/АА belsat.eu
