«На месте сына я бы делала то же самое». Мать и сестра знаменосца Руслана Окостко рассказывают о своем 1937-м
Как-то Ольга Окостко увидела сон: в деревне провалилась земля, а ее дом остался стоять. Она подошла к краю и посмотрела в пропасть. Когда ее сына Руслана задержали, обвинили и осудили, женщину накрыла волна помощи от чужих людей, но не от родственников и односельчан.
В Больших Завшицах считают, что ее семья политически неопытная. Из сновидений Ольга знала, что Руслана задержат, что его побьют, что ему дадут реальный срок. А теперь также точно знает, что в мае сын уже будет дома. В феврале тридцатилетнему парню, который с бело-красно-белым флагом прошел чуть ли не через весь Солигорск, дали три года за сопротивление и нанесение телесных повреждений сотруднику РОВД. Мы поговорили с его матерью, а также сестрой Марией.
«Меня одолел ужас, что началась война»
В большие Завшицы Ольга вместе с детьми – кроме Руслана и Марии у нее еще сын Никита – переехала в 2005 году. До этого семья жила в Гомельской области, пока муж Ольги не пропал без вести.
«Его десять лет никто не искал. Наконец люди нашли случайно, и мы смогли похоронить кости. Когда муж пропал, я поняла, что сама не справлюсь: там не было работы, дом – в плохом состоянии, на руках – трое детей. А здесь, в Солигорске, у меня были родственники. Я переехала и за это время успела поработать и дояркой, и телятницей, и осеменатором. В первый месяц, помню, зарплату отдавали сахаром, и я не заработала даже на мешок сахара. Я тогда то ли одолжила деньги, то ли взяла их из детского пособия, чтобы забрать целый мешок».
Руслан – старший сын Ольги. Бывший десантник, он надевал тельняшку и берет и ездил в Минск либо в Солигорск, чтобы поучаствовать в воскресных маршах. В сентябре, после одного из маршей, к дому Окостко подъехали два внедорожника с тонированными стеклами, в которых были около четырнадцати омоновцев, местный участковый и еще один милиционер.
Мария вспоминает, что они с братом в тот момент разговаривали в зале. «Руслан такой: «О, наверное, это за мной». А я говорю: «Да ты шутишь». Я открыла дверь, и там стояли два сотрудника милиции. Они не представились, а когда вышел Руслан, спросили у него: «Поедешь?» Он сказал: «Не поеду». В сенях началась потасовка, прибежали шестеро или семеро омоновцев, Руслана повалили. Мама кричала: «Люди, люди!», а милиционеры говорили, чтобы мы не создавали себе проблем. Мы пытались как-то помочь, но нас с мамой держали, а Руслана взяли за руки, за ноги и понесли в машину».
На глазах у матери и сестры парень потерял сознание. «Я видела, как над ним уже здесь начали издеваться, тянуть, бить, – говорит Ольга. – Кажется, если бы было что-нибудь в руках, не сдержалась бы, потому что хочется защитить своего ребенка. Наверное, его задержали за демонстрацию. Он со мной всем этим делился. Я и сама в день выборов возвращалась поздно вечером с работы и увидела какой-то броневик – и спряталась в кустах, такой меня одолел ужас, что началась война».
Две ночи мать не спала, потому что не знала, где Руслан. Наконец стало известно, что над парнем состоялся суд и ему дали пятнадцать суток по административной статье – это было первое задержание в его жизни. После этого случая к Ольге пожаловал участковый.
«Он угрожал выселить меня – мол, обратится в исполком, чтобы я этот дом никогда не приватизировала и чтобы мне не продлили договор на аренду. Я ответила: «Если вам негде жить, берите ключи, идите и живите». Я всю жизнь работала, старалась, а тут просто за голос меня начинают выселять. Я даже не представляю, в каком веке мы оказались».
«На видео в «Телеграме» я увидела, как задерживают моего брата»
Мария работает помощником врача в поликлинике и живет в Солигорске. С братом у них близкая связь: «Мы постоянно вместе, можем разговаривать часами, а диалог в переписке просто не прекращается«. 15 ноября парень решил в память о Романе Бондаренко пройти по Солигорску с бело-красно-белым флагом. На тот момент он уже «отошел» от первого задержания и подлечил болящее после суток ребро. «Я отнеслась скептически. Мол, далеко ли он зайдет, а Руслан сказал: «Рассчитываю, что да». Он шел один, просто чтобы показать, что неравнодушен к тому, что случилось с Романом. А прокурор на суде сказал, что целью Руслана было привлечь к себе внимание и спровоцировать беспорядки».
Парня задержали в парке Четырех стихий. К нему подошел сотрудник Солигорского РОВД Егор Царикович (потом он выступил потерпевшим на суде) и попросил показать паспорт. По словам свидетелей, с которыми разговаривала Мария, Руслан показал паспорт и не проявлял никакой агрессии. Ему предложили пройти в машину, но на вопрос о причине задержания не ответили, и парень идти отказался.
«В одном из каналов в «Телеграме« я увидела видео, как задерживают моего брата. К Руслану подбежали омоновцы, его держали за руки, а сзади стали вытягивать флаг. Он упал вместе с милиционером, который стоял перед ним, на видео это видно. Потом он рассказывал, что попросту не удержал равновесия. Это посчитали нанесением телесных повреждений».
Ольга в этот день работала и о задержании сына узнала после смены – сообщила коллега. Ночь мать не спала.
«Я попросила родственников отвезти меня на машине, чтобы передать Руслану какие-то вещи, но они отказались. Сердце мое было не на месте, хотелось хотя бы знать, где мой сын, может, его уже нет в живых. Мне тогда казалось, что я одна на всем белом свете, и, наверное, сам Бог послал мне звонок от женщины из волонтеров. Она сказала, что надо делать, отправила своего мужа, чтобы он меня забрал, и мы вместе поехали к адвокату».
Родные ожидали, что Руслану дадут очередные пятнадцать суток, но адвокат сообщила, что на этот раз ему грозит уголовное дело. Через адвоката же стало известно, что в бусе парня избивали и засовывали в рот флаг. Травмы были настолько серьезными, что его отвезли на компьютерную томографию головного мозга.
«Я чувствовала, что над ним издеваются, материнское сердце не обманешь. Мне и сон накануне приснился, я предупреждала Руслана, что так будет. Как любая мать, я забочусь о своих детях, ведь мы рождаем их для счастья и радости, а не для того, чтобы над ними издевались. Но была бы я на его месте, сделала бы то же самое. И позже на свидании он сказал, что все равно бы дома не сидел, а был бы с народом».
До суда Мария с братом Никитой-отдельно от мамы, чтобы ее не огорчать, – пришли к выводу, что Руслану дадут год-полтора, максимум – два. Сам обвиняемый прогнозировал два с половиной. Судья Алеся Середенко дала три.
«С первых минут на суде возникло впечатление, что все заранее подстроено, и на самом деле разбираться никто не будет, – говорит Ольга. – Просто кому-то захотелось задавить чужие мысли. Но это же невозможно. Я знала, что дадут годы, но не ожидала, что потребуют материальную компенсацию. Я не выдержала и сказала потерпевшему, что каждый мужчина должен знать с детства: семеро одного не бьют, и что эти людские штрафы – кровавые деньги. Я зарабатываю по триста рублей, я что, достану из кармана две тысячи и отдам? Или мой сын, которого в августе уволили с работы за его позицию? Даже Бог не простит такой неправды. Так прокурор сделал мне замечание».
«Звонили и говорили, что я вырастила настоящего героя»
После суда Руслан наконец увиделся с матерью и сестрой на свидании. Парень пришел на нее радостный, так как встреча была для него неожиданная, и все еще с пятном на глазу, которое не прошло за три месяца после брутального задержания. Просил, чтобы близкие не слишком заботились о передачах, и спрашивал, как там Солигорск, выходит ли.
«Он очень обрадовался, когда я сказала, что за нас можно не переживать, потому что мы получаем большую поддержку от людей, – говорит Ольга. – По крайней мере, ты чувствуешь, что не один в этой системе, где не работает закон и вообще, скажем так, ничего не работает. Люди звонили мне, помогали, говорили, что я прекрасная мать и вырастила настоящего героя. Я будто оказалось в детстве, когда все о тебе заботятся, и почувствовала какую-то радость за будущее. Я бы никогда не подумала, что ко мне будет столько внимания, что я буду общаться с журналистами, – казалось, для этого нужно быть певицей или заместителем президента».
Мария старается поддержать брата в письмах, рассказывает ему о быте, о новой работе, о саду, который они с матерью недавно посадили. Руслан поддерживает родных в ответ – пишет, что у него все хорошо, что грустит и любит, а в конце каждого письма добавляет: «Живет моя воля».
«Мне было сложно даже поверить, что все это происходит. Когда такое читаешь, оно воспринимается не так, а когда случается с тобой, понимаешь, через что могут проходить люди. Я на 98 процентов уверена, что Руслан не будет сидеть все три года. Но иногда вера исчезает: мои друзья и знакомые ничем этим не интересуются, а близкая подруга – она юрист – определенное время со мной даже не здоровалась. Сейчас по деревне ходят слухи, что уже и меня посадили, и Никиту. Мне много звонят со словами поддержки, но у большинства это пенсионеры. И свидетели задержания Руслана– тоже все пенсионеры. Поэтому иногда задумываешься, как оно будет дальше».
Ольга говорит, что по ощущениям она оказалась в 1937 году, но при этом озвучивает оптимистичные прогнозы и смотрит так, будто что-то знает. И высказывается так, будто ее сын не в заложниках системы и выселить из дома ей не грозят.
«Моя бабушка подверглась репрессиям и рассказывала, как это ужасно, когда ты оказываешься обвиняемым или осужденным просто так, ни за что, за какую-то мысль. Мы всю жизнь сочувствовали другим и хотели, чтобы и к нам относились по крайней мере как к людям. А взамен получаем чудовищные издевательства. Но я вижу, что хороших людей больше, просто, видимо, в бочке меда, как наша Беларусь, есть ложка дегтя. Я знаю, что Руслан не будет сидеть три года, и всех несправедливо осужденных выпустят. Просто надо немножко потерпеть».
Ирена Котелович/МВ, belsat.eu
