Политический кризис в Казахстане в целом оказался на руку Александру Лукашенко, но одновременно поставил перед ним вопрос о целесообразности конституционного референдума и трансформации модели управления. Belsat.eu анализирует возможные последствия событий в Казахстане для режима Лукашенко.
Ограниченный эффект
Протесты и революции на просторах бывшего СССР всегда так или иначе откликаются в Беларуси. Протестный опыт других стран способен вдохновить или, наоборот, напугать общество, заставляют власти анализировать эти события, делать выводы и с их учетом корректировать свои действия.
Например, украинский Евромайдан оказал огромное влияние на ситуацию внутри Беларуси: человеческие потери во время революции и последующее вторжение России напугали белорусов, на долгое время сделали идею протестов неактуальной и даже привели к краткосрочному росту рейтинга Лукашенко. А режим в свою очередь воспользовался благоприятной ситуацией, предпринял определенную «либерализацию» во внутренней политики и вышел из международной изоляции. Фактически общественно-политические последствия тех событий Беларусь перестала ощущать только в 2020 году.
Уже сейчас очевидно, что эффект от событий в Казахстане будет для белорусского общества гораздо более ограниченным, чем эффект от украинской революции в 2014-м. После террора 2020-2021 года белорусов уже сложно напугать страшной картинкой из другой страны и уж точно эта картинка не способна повлиять на отношение к Александру Лукашенко. Кроме того, Казахстан не настолько близкая для Беларуси страна (географически, культурно, информационно), чтобы события там в принципе могли создать тот же эффект, как революция и война в Украине.
Лукашенко в свою очередь больше не пойдет на «либерализацию», так как в нынешней катастрофической электоральной ситуации он не способен удержать власть без террора. Дополнительного закручивания гаек из-за событий в Казахстане тоже ждать не приходится. Массовые репрессии в течение 2020-2021 гг. и так стали главным механизмом управления государством, в Беларуси продолжается тотальное уничтожение любой общественной активности и инакомыслия. Если страну и ждет новая, более масштабная волна репрессий, то спровоцирована она будет не реакцией Лукашенко на протесты в Казахстане, а внутренними причинами.
При этом на пропагандистском уровне кровавые события в Казахстане стали для Лукашенко удобной страшилкой, которой теперь можно пугать сторонников режима и демонизировать любой протест. Государственные СМИ активно спекулируют на случаях насилия и мародерства в Алматы, проводят искусственные параллели между Беларусью-2020 и Казахстаном-2022, а также обвиняют в протестах западные спецслужбы. В своих манипуляциях Лукашенко в этой теме дошел до того, что вспоминая мирные демонстрации в Минске в 2020 году, поблагодарил Бога, «что еще не сожгли столицу, как это сделали с финансовой столицей Казахстана». Но воспринять подобную пропаганду могут разве что только твердые сторонники режима.
На самом деле гораздо более важное значение для Лукашенко имеют не протесты в Казахстане сами по себе, а тот факты, что события в стране оказались тесно связаны с клановой борьбой политических элит. В результате этой борьбы Нурсултан Назарбаев и его соратники были отстранены от рычагов управления. Таким образом, была продемонстрирована неэффективность и ненадежность сценария контролируемого транзита власти, ради подготовки которого и планируется провести конституционный референдум в Беларуси. Притом что отношение Лукашенко к конституционной реформе и раньше было неоднозначным.
Конституционная реформа и транзит
Новая Конституция предусматривает передачу огромных полномочий Всебелорусскому Народному собранию (ВНС) и должна обеспечить Лукашенко гарантии личной безопасности на тот случай, если он решит по той или иной причине покинуть пост президента. Но ничего не указывает на то, что Лукашенко собирается осуществлять транзит власти уже сейчас. На данный момент изменения в Конституции нужны ему только для того, чтобы формально удовлетворить требования Москвы.
При этом в ситуации, если Лукашенко планирует оставаться на посту президента, чрезвычайные полномочия ВНС ему будут только мешать. Новая Конституция может создать призрак двоевластия в стране: даже с учетом того, что Лукашенко явно рассчитывает полностью контролировать процесс формирования ВНС, в политической системе формально возникнет новый центр притяжения, на который будут оглядываться силовики и номенклатура. Такая трансформация государственной модели управления в условиях катастрофической электоральной ситуации и международной изоляции может стать дополнительным фактором дестабилизации режима. Понимая это, Лукашенко заложил в Конституцию ряд норм, который позволят ему и де-юре, и де-факто затягивать передачу реальных полномочие Всебелорусскому Народному собранию.
Но события в Казахстане еще больше осложнили ситуацию с конституционной реформой. Идея авторитарного транзита власти сейчас дискредитирована. Назарбаев и его соратники не смогли сохранить свое влияние, не помогла даже пожизненная должность председателя Совета Безопасности, с которой в момент кризиса елбасы сняли вопреки Конституции. Ситуация в Казахстане показала Лукашенко, что делегирование своих полномочий де-юре очень скоро может превратиться в потерю всей власти де-факто. В этих условиях изменения в Конституцию теряют для Лукашенко всякий смысл: теперь трансформация государственной модели управления ему не интересна даже в отдаленной перспективе, лучше держать все рычаги управления до последнего.
Сам Лукашенко о будущем референдума в контексте событий в Казахстане пока ничего не говорил. Вместе с тем в газете «СБ-Беларусь сегодня» 10 января появилась статья известного пропагандиста Вадима Гигина, где он обратил внимание на то, что уход Назарбаева с поста президента привел к созданию двух центров управления, что в свою очередь «подорвало монолит казахстанской власти».
«Нам из событий в Казахстане необходимо извлекать уроки. Особенно при проведении политической трансформации и конституционной реформы. Не стоит увлекаться красивыми схемами, а любые хитрые модели транзита могут обернуться самыми печальными последствиями», – делает выводы Гигина.
Стоит отметить, что Лукашенко обычно очень чутко реагирует на неудачный опыт других правящих режимов. Весной 2018 года он притормозил работу над новой Конституцией под впечатлением успешной революции в Армении, которая была спровоцирована как раз конституционной реформой. Поэтому вполне вероятно, что теперь референдум будет также отложен на неопределенный срок.
События в Казахстане повысили шансы Лукашенко объясниться в этом вопросе с Кремлем, так как идея транзита дискредитирована и в глазах руководства России. Теперь Владимиру Путину будет легче убедить в том, что в конституционную реформу лучше отложить, так как она способна привести к дестабилизации ситуации в Беларуси.
Интервенция ОДКБ
Если падение клана Назарбаева можно считать очень тревожным сигналом для Лукашенко, то об операции ОДКБ этого точно сказать нельзя.
Фактически в Казахстане ОДКБ была использована именно в той роли, в которой и хотел видеть эту организацию Лукашенко. Напомним, что в августе 2020 года он сам просил силовой поддержки у Путина для борьбы с мирными протестами в Беларуси, безосновательно ссылаясь на договоры в рамках ОДКБ и Союзного государства. На уровне ОДКБ на эти заявления тогда никакой реакции не последовало, но Москва по просьбе Лукашенко «сформировала определенный резерв из сотрудников правоохранительных органов». До интервенции дело не дошло, в подавлении белорусских протестов российские силовики участия не принимали. Однако сама перспектива российского вмешательства, безусловно, оказала мобилизующий эффект на силовиков и номенклатуру, что помогло Лукашенко избежать раскола внутри режима. Потом он признавался, что только после начала протестов в Беларуси стало понятно, «зачем нам эта организация нужна», и призвал развивать ОДКБ.
Направив своих военных в Казахстан, Кремль действительно показал, что готов поддерживать диктаторские режимы на постсоветском пространстве не только политически и финансово, но и в военном плане. Сама по себе такая ситуация должна подбадривать власти и угнетающе действовать на сторонников перемен, которым сейчас нужно учитывать возможность российского вторжения.
Причем тот факт, что операция в Казахстане была краткосрочной и уже завершилась, – это еще один плюс для Лукашенко. С одной стороны он таким образом избежал возможных негативных внутриполитических последствий участия белорусских солдат в интервенции. С другой стороны он убедился, что механизмы ОДКБ возможно использовать в своих личных целях без больших последствий: то есть иностранные войска могут войти в страну, помочь сохранить диктаторский режим и при этом никакой аннексии не произойдет.
Вместе с тем при желании угрозу путинской интервенции можно использовать как оправдание жестоких репрессий внутри страны: мол, если сами не подавим протесты, то в Беларусь придут российские военные. Именно на это прозрачно намекнул Лукашенко, комментируя события в Казахстане 6 января:
«Мы сейчас поняли, что могло бы быть с нами. И дело даже не в том, что мы мирные белорусы. Дело не в этом. Не белорусы бы решали вопросы в Беларуси». Этот манипулятивный аргумент режим может использовать как внутри страны, так и при контактах с западными дипломатами.
РР/ММ belsat.eu
