«Сегодня открытый протест в Беларуси – самоубийство». Разговор с лауреатом премии «Европеец года» Лесей Рудник
В этом году впервые в истории белоруска получила премию «Европеец года». Лауреатом стала 27-летняя гродненка Леся Рудник, дочь известных в Беларуси общественных активистов Витовта и Ланы Рудник. В 2019 году эту награду присудили известной активистке Грете Тунберг. Торжественное вручение премии состоялось 9 мая, в День Европы, в Стокгольме. После события мы поговорили с Лесей о награде, работе гродненки на благо родины и об исследовании белорусских протестов.
«За борьбу за демократию в Беларуси и Восточной Европе»
– Леся, расскажите, пожалуйста, о премии: за что ее присуждают, кто получал раньше, какую вашу деятельность Европа так высоко отметила?
– Премию «Европеец года» вручают людям, которые причастны к развитию и распространению демократии в Европе. Мне ее присудили с формулировкой «За борьбу за демократию в Беларуси и Восточной Европе». Швеция таким образом показала свое внимание к тому, что делают белорусы в борьбе за свою страну. Я думаю, что и Швеции тоже важно, чтобы в Беларуси установилась демократия, потому что шведы сами говорят, что чем дальше от них диктатура, тем им безопаснее.
Это именно шведская премия. Основана она была в 1995 году. До сих пор никогда лауреатом не становился человек без шведского гражданства, поэтому очевидна большая важность процессов в Восточной Европе для шведов.
Думаю, что премию присудили именно мне как представительнице Беларуси, ведь так получилось в связи с моей профессиональной деятельностью и общественным активизмом. Я в Швеции наиболее медийная личность из белорусов. Но в целом это награда всем белорусам и нашей борьбе за демократию.
«Мы добились, чтобы шведы стали называть нашу страну Беларусь, а не Белая Россия»
– В чем состоит ваша деятельность и активизм?
– В течение трех лет я возглавляла общественную организацию «Белорусы Швеции», ушла с поста председателя 26 марта этого года. Наша организация добилась того, что Швеция стала первой страной, которая официально сменила название Беларуси с аналога «Белой России» именно на Беларусь. Ранее шведы говорили Vitryssland, а с 2019 года – официально Belarus.
Было много дискуссий, не все шведы были согласны, говорили нам, что мы не будем учить их разговаривать на их языке. Однако у нас все получилось. Думаю, с тех пор Беларусь стала заметней в шведской повестке дня. А потом случились события 2020 года, когда еще больше внимания было сосредоточено на Беларуси.
Я сейчас обучаюсь в докторантуре, занимаюсь исследованиями в области политологии, поэтому, естественно, встречаюсь со шведскими политиками, бываю на различных семинарах. Я активно участвовала в различных мероприятиях во время белорусских протестов, когда нужно было продвигать белорусскую повестку дня в мире. Также я давала СМИ экспертные комментарии о ситуации в Беларуси. Я всеми силами старалась поддерживать интерес к Беларуси, думаю, так меня и заметили.
«Я всегда знала, что моя деятельность будет связана с Беларусью»
– Леся, а зачем вам это – в Швеции делать все, чтобы поддерживать внимание к Беларуси?
– А я не могу иначе. Беларусь – часть меня. Для меня со школы не стоял вопрос, чем заниматься. Я всегда знала, что моя деятельность будет связана с Беларусью. Я потому и хотела уехать учиться за границу, потому что понимала, что в Беларуси я не получу такого качественного образования, чтобы потом своими компетенциями делать свою родину лучше. В 2011 году я поступила в ЕГУ в Вильнюсе на программу «Политология и европейские исследования», закончила ее в 2015 году с отличием. Во время обучения получала стипендию имени белорусского философа Владимира Фурса, это была моя первая большая награда.
Моя бакалаврская работа была посвящена Беларуси. Потом две магистерские работы также касались Беларуси. Все мои профессиональные статьи были о Беларуси. Сейчас я пишу о Беларуси аналитические статьи для американского блога Atlantic Council.
Приобретя нужные компетенции, я хотела вернуться в Беларусь, чтобы там их применять. Но, к сожалению, в нашей стране ничего кардинально не изменилось за последние годы, поэтому я остаюсь там, где могу использовать свои знания.
«Главная тема докторской работы – мобилизация в протестах в авторитарных странах»
– Наверное, такой интерес и любовь к Беларуси с детства идет из семьи? Вы участвовали вместе с родителями в общественной деятельности? (Родители Леси – известные в Беларуси общественные активисты Витовт и Лана Рудник. Еще в конце 1990-х годов они создали организацию «Третий сектор», основали Школу молодого журналиста, которая потом трансформировалась в Школу современной журналистики, Университет золотого века. – Прим. ред.)
– Да, я с детства была с родителями на разных акциях. Когда они открыли Школу журналистики, присутствовала на занятиях, хотя и не училась там. Поэтому да, можно сказать, что с малых лет сталкивалась с активизмом и знала, что происходит в стране.
В возрасте 13 лет у меня была своя передача на радио «Твой стиль», она называлась «Стиль жизни». Я разговаривала с интересными гродненцами. Для меня на тот момент это было большим достижением.
Уже в школе я знала, что буду заниматься чем-то, связанным с политикой. Мне нравилось анализировать, исследовать. Поэтому я пошла на политологию. После бакалавриата в ЕГУ поступила в магистратуру в Швеции, также на политологию. После ее окончания почувствовала, что мне не хватает какого-то заглубления в журналистику, и пошла в еще одну магистратуру, по журналистике. После второй магистратуры я работала в общественных организациях, связанных с правами человека, наблюдением за выборами.
– Расскажите, пожалуйста, о своей докторантуре. Что именно вы там исследуете?
– Я учусь в университете Карлстада. Это отнюдь не классическое обучение – скорее работа. 80% – самостоятельные исследования, 20% – лекции для студентов. По результатам будет докторская работа и степень PhD. Главная тема моей докторской – мобилизация в протестах в авторитарных странах. Я изучаю как мобилизуются люди во время антиправительственных протестов в авторитарных странах, в первую очередь в постсоветских. Сейчас у меня фокус на социальных сетях.
«Белорусов поднимут на протесты или экономика, или война на нашей территории»
– И к каким выводам вы приходите в отношении белорусских протестов? Можете оценить их эффективность? Был ли шанс на победу?
– Я не могу пока давать такой оценки, так как на нынешнем этапе я изучаю, как использовались соцсети для мобилизации. Эффекты я буду исследовать дальше.
Пока что я прихожу к выводу, что соцсети в белорусских протестах сыграли значительную роль, но только их недостаточно, чтобы что-то на самом деле изменить. В Беларуси на тот момент столкнулись два набора различных факторов. С одной стороны, был плохой имидж Лукашенко, напряженность в обществе на фоне COVID-19, экономическое положение в стране. С другой – стабильность, способность людей во власти контролировать систему, которую они строили годами, зависимость от России. Первый набор факторов ставил протест на сильную сторону, второй – делал его слабым. Мне кажется, что эти факторы были равными, поэтому трудно было без каких-то шоковых шагов изменить ситуацию. Но что это должны были быть за шаги, я не берусь оценивать. Кто-то говорит о силовом варианте, кто-то – о необходимости продолжения мирных протестов; сейчас трудно сказать однозначно.
– Как вы думаете, могут ли еще быть протесты в Беларуси?
– Думаю, что да, но скорее всего не сейчас, потому что сейчас очень силен фактор страха. И это вполне нормальная вещь. Конечно, мне бы в определенных моментах хотелось, чтобы белорусы были более смелыми, более мужественными, возможно, чтобы я тоже такой была, и мои знакомые. Но я понимаю, что в сегодняшней ситуации в Беларуси открытый активистский протест, а не партизанские методы – это самоубийство. Поэтому если что-то и может поднять белорусов, то это или экономические факторы, или война прямо на территории Беларуси.
«Чем взрослее становлюсь, тем больше хочу домой»
– Когда вы последний раз были на родине?
– Почти 5 лет назад. Я собиралась в Беларусь как раз в августе 2020 года. У меня тогда как раз получились хорошие каникулы, впервые за долгое время. Но случились все эти события, и я поняла, что не чувствую себя в безопасности как человек, к которому было сильное медийное внимание. Хотя в стороне я оставаться не могла, поэтому, когда представители белорусской оппозиции уехали в Польшу и Вильнюс, я присоединилась к ним на какое-то время, помогала как политический консультант.
– Скучаете ли вы по родине?
– Начала скучать после августа 2020 года. До этого, наверное, я не так сильно ценила то, что у меня было – родина, дом, куда я могла вернуться. Я уехала в Вильнюс, когда мне было 17 лет, и становилась взрослым человеком в другой стране. Возможно поэтому я скучала не так сильно. Но одновременно я очень сильно жажду свободной демократической Беларуси и заметила, что хочу этого даже больше, чем мои знакомые, живущие в Беларуси.
– Вы говорили, что планировали вернуться в Беларусь после получения образования. Рассматриваете ли до сих пор возможность возвращения в случае изменения политической ситуации в Беларуси?
– Я вполне допускаю возвращение в Беларусь, когда произойдут перемены. Хотя да, я уже привыкла к Швеции, к немного другому обществу, качеству жизни. Но при этом, как говорят, человек, как и собака, с возрастом хочет ближе к дому, к родине. У меня тоже есть такое ощущение. Чем взрослее я становлюсь, тем больше хочется домой. Хотя я уже не знаю, какой дом я там встречу, потому что все родные, знакомые в последнее время уезжали из Беларуси.
Мою готовность полностью разделяет мой муж. Мы вместе со школы. Вместе учились в Литве, вместе поехали в Швецию. И домой вместе вернемся, когда можно будет и когда нужно будет.
Анна Гончар / ВВ belsat.eu
