«Криптовалюты будут популярны в Беларуси, как и VPN». Большой разговор с Андреем Стрижаком
Как беларусы будут поддерживать фонды, если власть заблокирует систему донатов через банковские карты? Что ждет НКО, которые продолжают работать или обжалуют постановление о ликвидации? Узнали у Андрея Стрижака, сооснователя Фонда солидарности BYSOL.
– Чем занимается фонд в последние месяцы?
– Когда уличные акции невозможны, а любое другое открытое проявление солидарности карается большими сроками, остается только солидарность через поддержку фондов. И люди включаются. Какое-то время назад мы провели совместную большую работу по верификации данных ветеранов вместе с BY_hepl. Всего было выплачено помощи в эквиваленте 3 648 929 евро. Также мы выступили партнерами для Media Solidarity Belarus Campaign в сборе помощи для журналистов. Стоит отметить, что в конце мая мы находились на своеобразном пике в работе.
Когда власть ликвидировала Tut.by и усилила репрессии против журналистов, люди массово стали высказывали свою солидарность через пожертвования.
– Предположим, что традиционный перевод становится невозможен. Какое будущее у фонда?
– У нас нет фактов о преследовании тех, кто оформляет пожертвование в BYSOL. Но мы понимаем, что любая инициатива может рассматриваться как антигосударственная деятельность и быть чревата последствиями. Поэтому методы, которые мы используем для принятия донатов, предусматривают отдельный механизм защиты жертвователей. Например, работа с Facebook.
Пожертвование через социальную сеть для банка выглядит как перевод на один из множества сервисов Facebook. Дополнительно развиваем работу в направлении криптовалюты. На данным этапе операции с ними в Беларуси совершенно законы, их использование не ограничено.
– Молодой житель столицы скорее всего без проблем освоит донаты в криптовалютах. Как быть условной Галине Петровой из Глубокого?
– Таких Петровых у нас с BY_hepl совместно более 18 тысяч получателей. По опыте скажу, что люди весьма быстро учатся, если им нужно. Сейчас это еще одно приложение на телефоне, не сильно отличающиеся в обслуживании от банковского приложения. Кого-то проводим за руку фактически через весь процесс, а от кого-то слышим, что они уже знакомы с принципом. Так что кроме поддержки, мы еще повышаем уровень финансовой грамотности беларусов.
– Вернемся к работе фонда. Не раз в сети появлялись разного рода сливы. Как это прокомментируете?
– Никакой чувствительной информации о получателях помощи никогда не вытекало, а все, что становилось публичным – аспекты внутренних взаимоотношений организации. Это естественный процесс, когда люди приходят и уходят.
Зачастую публичным становится частное мнение, с которым не справляется подписка о неразглашении.
Поэтому наш метод – работа с блоком информации с ограниченным доступом. Это данные наших получателей помощи в Беларуси. А остальное… Если об этом говорят два человека, есть потенциальная возможность, что информация станет общедоступной. Мы отдаем себе в этом отчет.
– А еще есть и негативные комментарии и кейсы получателей ваших пожертвований.
– Здесь как в бизнесе: 90 % пользователей услугами не дают никакой обратной связи, но 10 % клиентов легко формируют негативный поток информации о работе. В какой-то момент это было для нас вызовом, потому что негативные комментарии сочетались с давлением госпропаганды. Сейчас ситуация упростилась, а наш основной профиль работы – персональные сборы на сайте, точечное воздействие и решение вопросов.
BYSOL больше не работает с огромными массами людей, как это было в период с августа по декабрь 2020 года. Теперь есть возможность детально разобраться в каждом случае, проработать нерешенные кейсы и закрыть по ним свои обязательства.
Кроме этого у нас разработана система работы с людьми, которые получили сильную эмоциональную и психическую травму. Еще одно из непростых для нас направлений – международная уголовная юрисдикция. Мы помогаем международным силам, которые ведут разбирательства и преследования в отношении тех, кто пытал участников мирных протестов в Беларуси. Здесь приходится работать с очень травматическим опытом насилия.
– Поддерживает ли фонд бизнес? Речь о том, что еще остался в Беларуси.
– Крупный бизнес публично нас никогда не поддерживал. Публично высказывались только представители малого и среднего бизнеса, которого в большинстве своем в Беларуси уже не существует. Это сфера разгромлена, выдавлена из страны, многие сидят. Сейчас тяжело сказать: выиграл или проиграл Лукашенко в долгосрочной перспективе. Поэтому в нашей работе случаются неожиданные ситуации, когда интересные люди ищут подстраховку у фонда на день Х.
С другой стороны мы четко видим и знаем сторонников Лукашенко, которые мобилизованы властью. К сожалению, это знак грустных перспектив для бизнеса в Беларуси.
Ситуация со «Шкодой» показательна. Когда-то наша страна была полусерой зоной, где какой-то странный человек управлял государством 26 лет, но не мешал бизнесу. Сейчас бизнесмены увидели риски, осознали угрозы.
В целом мой прогноз в отношении бизнеса – умеренно негативный. Будет расти налоговая нагрузка и уменьшаться налоговые выплаты внутри страны. К сожалению, но сфера IT, которая приносила неплохие валютные выручки, уничтожается.
– Как обстоят дела с поддержкой фондов из-за рубежа? Другие фонды, диаспоры?
– Государства в целом достаточно четко высказали свою позицию по Беларуси и отстаивают ее. Но в общем интерес к Беларуси упал. Мир – неспокойное место, везде постоянно что-то происходит.
Что касается диаспоры, то она сильно подвержена тому информационному полю страны, в которой находится. Но в целом люди продолжают активно донатить, интересуются происходящим в Беларуси. Сейчас как раз формируется костяк и диаспаральных, и внутрибеларуских кругов, которые готовы работать на перемены разными способом в зависимости от своих возможностей. Например, пока можем работать со дворами, мы это делаем. Есть возможность поддерживать семьи политзаключенных через донаты – используем каждую возможность точечного воздействия на режим.
– Можно ли выделить самые активные диаспоры?
– Баларусы США поддерживают структуры, работающие на заводах. Раньше эти объединения называли стачкомами, сейчас система работы изменилась, но люди продолжают работать в Беларуси, структурируясь и влияя на происходящее на предприятиях.
Диаспоры в Литве, Германии, Великобритании, Скандинавские страны, где диаспора из Швеции самая крупная. Диаспора в Польше активно работает по оказанию помощи тем, кто уехал. Могу сказать, что мы наблюдаем разную форму включенности, которая часто зависит от возможностей в конкретной стране.
– Давайте поговорим о будущем НКО в Беларуси. К чему стоит готовиться?
– У НКО пошел обратный отсчет жизни в той форме, в которой они существовали все эти годы. Государство производит зачистку, которая должна обезвредить и устранить все антигосударственные элементы.
Все начиналось с информации о лишении льготного статуса некоторых организаций, сейчас мы говорим уже о процессе ликвидации части из них. Все, что не вписывается в систему «Белой Руси», БРСМ, БРПО и подобных, будет кастрироваться. Думаю, что показательно оставят пару структур, которые работают аффилировано с «Красным Крестом», может быть с ЮНИСЕФом [Детский фонд ООН – ред.].
Несладко придется остальным. Особенный удар ощутит сфера сервисных организаций. Как дистанционно помочь семьям с ребенком с инвалидностью? Как дистанционно выдавать шприцы наркозависимым?
С другой стороны год пандемии показал, что многие вещи можно делать дистанционно, все зависит от переосмысления деятельности и рисков. А еще стоит задать вопрос, может ли организация позволить себе жить в другой стране и работать удаленно.
Наш проект ByCovid19 был чисто волонтерским. Мы жили Беларуси, находились в стабильном месте проживания, тратили на питание стабильную сумму денег, получали волонтерскую поддержку от местных ресторанов и кафе. Никто из нас не был так сильно зависим от вопросов, связанных с обеспечением своих нужд. Нахождение за рубежом – это иные нагрузки аренды жилья и стоимости жизни в целом. Поэтому особенно тяжелым момент релокации будет для тех НКО, которые работали на грантовом финансировании или существовали за счет пожертвований граждан Беларуси.
Последствия разгрома независимых СМИ приводит нас к потере ресурса критического мышления. Теперь эта ответственность ложится персонально на каждого.
Tut.by был очень мощным фильтром очистки потока информации, но чем активнее работают структуры гражданского общества, направленные на изменения в стране, тем активнее по ним бьет пропаганда.
– Чтобы не потерять мотивацию к работе в таких условиях, нужны ресурсы. Как себя чувствует команда BYSOL?
– У каждого есть свой внутренний ресурс и источники его восполнения. Сейчас в команде люди, у которых есть запал. Но есть и те, кто ушли. Кто-то ставил временные рамки для работы с фондом, кто-то руководствовался рамками проектной деятельности. Я работаю с 27 марта 2020 года, когда начался проект ByCovid19. И скажу: временами сложно.
Это как бегать с лопатой на крышу реактора, хватать два куска графита, бросать вниз и бежать обратно. И сколько таких циклов осталось – не ясно.
Но в целом можно приспособиться. Очень помогает навык коммуникации с людьми. Именно поэтому наш офис в Вильнюсе стоит нам ноль евро и ноль центов.
Людям бывает тяжело, с людьми бывает сложно. Но наша цель – вернуться в Беларусь. И вернуться желательно живым и здоровым, чтобы что-то строить дома. А на это тоже нужны какие-то силы. Поэтому мы не выкладываемся на 100 процентов. Только на 120 из 150.
Саша Альтер, Алиса Гончар belsat.eu
