«Сегодня беженцам из Украины помощь нужна больше, чем первой волне» – волонтер Анастасия Захаревич


Тема беженцев из Украины занимала первые страницы мировых изданий в конце февраля–марте, когда Россия только начала полномасштабную войну. Постепенно внимание СМИ, да и людей в целом стало переключаться на другие вопросы. Но это не значит, что беженцев оказалось меньше. Более того, по мнению беларусской журналистки и волонтерки Анастасии Захаревич, которая помогает беженцам в Риге, тем, кто бежит с территорий боевых действий сейчас, помощь нужна даже больше, чем тем, кто уезжал в первую волну. Какова сейчас в целом ситуация с беженцами из Украины в ЕС, и в Латвии в частности, она рассказала «Белсату».

Анастасия Захаревич.
Фото: Белсат

Из оккупированных территорий идет новая большая волна беженцев

– Анастасия, расскажи о своем волонтерстве: как выглядит помощь беженцам, которую оказываешь ты с командой?

– Я волонтерю в Риге, на автовокзале. Мы помогаем транзитным беженцам. К нам идут люди, выезжающие с оккупированных территорий. Они не могут сразу ехать на территорию Украины, подконтрольную украинцам, и поэтому через Россию либо возвращаются на неоккупированную часть Украину, либо едут в страны ЕС. И так сложилось географически, что через Ригу.

Наша помощь заключается в том, чтобы накормить, найти, во что переодеться, потому что люди часто промокшие, либо у них нет сезонных вещей. Также мы помогаем с билетами. Есть фонд, который оплачивает билеты по конкретным критериям и направлениям. Когда людям нужны другие направления и вовсе нет возможности оплатить, мы помогаем это сделать.

Мы находим временное жилье в Риге, когда нужно отдохнуть после дороги, или когда люди собираются остаться в Латвии, но приезжают в выходные или вечером.

– Много ли сейчас беженцев? С течением времени не уменьшается количество?

– Много. За день мы сейчас принимаем от 15 до 30 семей. И это через нас еще не все проходят. Сейчас идет новая большая волна беженцев. Был период, когда было меньше – пару недель назад, когда пошло быстрое контрнаступление украинских военных. Потоки беженцев, которые до нас доезжают, сильно связаны с ситуацией на оккупированных территориях. Когда идут активные боевые действия, люди не уезжают, потому что нет возможности – закрываются все коридоры. И как только где-то становится тише, бегут.

Россия сейчас намеренно создает огромные очереди на границе, не выпуская беженцев. Там дикий беспредел. Могут за смену пропустить всего 8 семей, а на следующую приходит кто-то в лучшем настроении и пропускает 30. В результате людям приходится жить на улице до пяти суток.

К нам люди попадают через несколько часов после перехода границы. Они порой в не очень адекватном психологическом состоянии, физически измотаны, часто насквозь промокшие, плохо понимают, что вокруг происходит.

Центр помощи беженцам из Украины на Рижском автовокзале.
Фото: Личный архив волонтерки Анастасии Захаревич

«В Европе думали в начале войны, что это всего на пару недель»

– Просто ли выехать сейчас с оккупированных территорий? Пропускают ли?

– Непросто. Люди проходят через фильтрацию, говорят, что стало еще сложнее после объявления в России мобилизации. Ребят не всех выпускают. Из того, что я вижу лично и читаю в чатах, законы не работают. При одинаковом наборе документов одних выпускают, а других нет.

Не все могут ехать из-за физических травм. Приезжает много раненых, с переломанными руками, ногами.

Из разговоров мы также понимаем, что многие не могут выехать по финансовой причине. Особенно тяжело, когда нет своей машины, ведь перевозчики берут очень дорого. Мужчина из Херсона говорил, что минимум $450 с человека.

– Как ты думаешь, почему, когда потоки беженцев не уменьшаются, в целом в мире стали меньше о них говорить, писать?

– Во-первых, в любом случае, от плохих новостей люди устают. Во-вторых, идут холода, вокруг сильная инфляция, очень много разговоров о дорогом отоплении. Люди переключаются на бытовые проблемы. Мне кажется, что та первая большая волна поддержки в Европе в конце февраля–марте и на уровне государств, и на уровне отдельных людей была, пока люди думали, что это на пару недель, и что вот мы сейчас все соберемся, все разрулится и будет как раньше. А оказалось, что нет. И, конечно, такое количество беженцев – это в любом случае большая нагрузка на страны, которые их принимают. Это в любом случае сказывается на всех, поэтому накапливается раздражение местами. Хотя фактически тем, кто сейчас уезжает из Украины, помощи нужно даже больше, чем при первой волне.

– Почему?

– В первые дни уезжали люди, которые успели только испугаться. Те же, что убегают сейчас, до последнего не хотели выезжать, надеялись, что пересидят на родине. Им пришлось и в погребах пожить, и под обстрелы попасть. А потом у них разбомбили дом, либо они получили тяжелое ранение, им нужна реабилитация, они вынуждены уезжать. У большинства из них уже нет ничего. И снова же, идут холода, поэтому течение будет увеличиваться. Ведь те, кто летом жил в разрушенных домах, на дачах и тому подобном, зимой там оставаться не смогут.

Справка
Центр помощи беженцам из Украины на Рижском автовокзале.
Фото: Личный архив волонтерки Анастасии Захаревич

Латыши относятся к беженцам по-разному, но много помогают

– Беженцы остаются в Латвии или преимущественно едут дальше?

– Латвия сейчас немного беженцев принимает, поэтому большинство едет дальше. Рига не принимает вообще, жилье в случае надобности дают в глубинке, где не очень много работы. Ну и люди в большинстве хотят ехать в Украину. Хотя есть те, которые остаются, так как в Латвии на бытовом уровне с языком не так сложно, многие понимают русский, и потому, что это недалеко от Украины, а у многих есть надежда вернуться домой. Иногда люди такие изнуренные, что не хотят больше ничего искать: выбрались в безопасность – и хватит, надо жить.

– Как латыши относятся к беженцам из Украины?

– По-разному. Латвия – очень поляризованная страна. Особенно в Риге это очень заметно, здесь 45% людей преимущественно пользуются русским языком и среди них немало «ватников», к сожалению. Поэтому есть разные истории. Были и поджоги украинских машин, и окна разбивали.

В то же время много помощи от людей: жертвуют деньги, вещи, дают бесплатное жилье, помогают и с социализацией, и с обучением детям и взрослым, и с работой.

Мы существуем только за счет пожертвований. Мы как волонтеры денег не получаем. Но нам нужно очень много средств, чтобы людей кормить, поить, куда-то заселять, приобретать билеты, платить за медицину, если что-то платное. Недавно, например, у беженцев машина сломалась. Мы помогали найти сервис и оплатить часть ремонта. Все это только за счет пожертвований.

Беженцев-транзитников латвийские власти полностью игнорируют

– Что ты можешь сказать о помощи беженцам на уровне правительств европейских стран? Как ты видишь: ее достаточно или нужно больше?

– Мне бы очень хотелось, чтобы ее было больше. Латвия – в целом страна небогатая, и учитывая те ресурсы, которыми она располагает, помогает беженцам много: и жилье на год дают, и работать можно год без знания языка тем, которые остаются. Однако с транзитниками беда, так как государство решило, что эти люди их не касаются, так как они не остаются в Латвии. Поэтому их полностью игнорируют. Мы только смогли выбить в центре для беженцев возможность пожить до пяти суток. Но там много ограничений: нельзя с животными, на инвалидной коляске или кому просто трудно ходить, так как там жилье на втором, третьем этажах.

То же самое касается и других стран. Делают много, но хотелось бы больше. Видим, что начинают сокращать помощь. Например, знаю, что в Польше сейчас транспорт для украинцев стал платным. А те же поезда иногда очень нужны бесплатные, так как очень много людей едут кольцом с оккупированных территорий через Россию, Латвию, Польшу обратно в Украину. У них часто совсем нет денег.

Государства принимают негибкие решения, даже если стараются помочь. Мы говорим, что то, что делаем мы, волонтеры, должно делать государство. Но я понимаю, что так качественно, как мы, государство не сделает никогда. Ведь у государства будет много бюрократии, очень жесткая классификация, что она дает, что не дает, кому и как. А мы смотрим на ситуацию гибко. У нас есть общие правила, но мы все равно подходим индивидуально. Иногда выходим за пределы правил, ведь реальность нельзя впихнуть в жесткие рамки.

«Есть человек – ему не должно быть холодно, голодно и больно»

– В каких ситуациях вы выходите за правила оказания помощи?

– Например, у фонда, который оплачивает билеты, есть правило: билеты покупаются только тем, кто первый раз выехал из Украины и едет дальше транзитом. Но бывают случаи, когда и второй раз оплачивают, ведь истории у людей разные.

Недавно семья ездила на оккупированные территории забирать прах родного человека. Или еще сейчас очень частая история, когда ездят забирать раненых родственников. С оккупированных территорий чаще всего выезжают молодые люди, которым вся семья собрала деньги. А потом со старшими, которые остались, что-то случается, и молодым нужно ехать лечить, забирать, прятать – в зависимости от ситуации. В таких случаях мы тоже помогаем.

Фонд помогает тем, у кого сохранился хоть какой-то украинский документ, подтверждающий личность. У нас же единого правила на этот счет нет. Мы в любом случае предоставим минимальный набор помощи: еда, жилье, билеты. Некоторые волонтеры не очень хорошо относятся к тем, у кого есть паспорта «ДНР» и «ЛНР». Кто-то смотрит на конкретную ситуацию. Недавно, например, был парень с полным набором паспортов. Но ему 19 лет, и я понимаю, что он эти паспорта получал не по собственному выбору, а через родителей.

Фото носит иллюстративный характер. Студенты и преподаватели политехнического университета сортируют гуманитарную помощь для украинских беженцев в логистическом центре, где работают около 300 волонтеров-студентов на ротационной основе. Жешув, Польша. 30 марта 2022 года.
Фото: Белсат

Как и любое другое сообщество людей, беженцы очень разные и неоднородные. Иногда бывает, что у беженца из Луганской или Донецкой областей запрашиваешь документы, и его оскорбляет сама идея, что кто-то думает, будто он мог взять паспорт «ЛНР» или «ДНР». А кто-то веер паспортов тебе показывает. Я в таких случаях обычно беру украинский, а про остальные говорю, мол, давайте сделаем вид, будто я этого не видела.

Конечно, есть хитрые люди, которые пользуются ситуацией. Им все эти годы все было хорошо, а сейчас почему бы не свалить «под шумок» в Евросоюз? Наверное, этим людям где-то потом откажут в статусах, но это уже не наша проблема. Наша задача – гуманитарная. Есть человек – ему не должно быть холодно, голодно и больно. А с документами будут дальше разбираться сами.

«Очень помогает собственный опыт бегства»

– Как ты чувствуешься в волонтерстве? Не устаешь? Что тебя мотивирует снова и снова помогать?

– Безусловно, это утомляет. Бывают очень тяжелые дни, кейсы, которые выбивают из колеи. Но я считаю, что волонтерить нужно в том, что тебе нравится. Мне то, что я делаю, очень радует. Да, бывает разное, но в целом это такой вид волонтерства, в котором сразу виден результат, и это добавляет ресурс. Человек пришел к тебе в неадеквате, усталый, не ел несколько суток, и через полчаса он совсем другой: ему есть где поспать ночью в теплоте в хороших условиях, постирать одежду, самому умыться, поесть горячего. Местная украинская кофейня привозит ежедневно около 30 литров борща. Это такое счастье для людей после трех суток на границе. Когда мы им говорим о борще, они не могут поверить, говорят: борщ, откуда? Я очень рада, что есть возможность реально помочь человеку. Вот ему негде было спать, а вот он поехал в теплую квартиру или отель. Либо человек не знал, что дальше делать со своей жизнью, а мы за час обсудили разные варианты, нарисовали план А и план Б, и человек уже не такой растерянный.

– Помогает ли тебе в волонтерстве собственный опыт бегства?

– Сильно помогает. Иногда мне кажется, что я могу лучше других понять некоторые психологические нюансы беженцев. Я всегда настаиваю, что людям нужно давать мелочи для радости, и что самое важное – не просто напоить и накормить, а вернуть ощущение собственного достоинства.

Часто люди приходят и хотят ехать быстрее дальше. Мы же говорим: а давайте вы пойдете поспите, а утром поедете, зачем вам полуночи сидеть на вокзале и столько же ехать? Люди говорят: мы и не такого натерпелись. Я на это отвечаю: а может больше не надо терпеть? Мне очень жаль, что вам пришлось пройти через этот ад, но, к большому счастью, вы из него вырвались, и теперь уже можно не терпеть, можно пойти и поспать, а завтра поехать дальше, а еще у нас борщику поедите, и мы вам с собой чего-то дадим, и все будет гораздо лучше. Люди на глазах меняются: а ведь правда, можно не терпеть.

Фото носит иллюстративный характер. Волонтеры на железнодорожном вокзале во Львове, Украина. 13 марта 2022 года.
Фото: Агата Квятковская / Белсат

Еще сейчас у нас в пункте помощи есть скраб для лица, другие милые мелочи. Люди на них очень хорошо реагируют. Или маска для лица, которая очень пригодится и женщинам, и мужчинам после нескольких суток на ветру и под дождем. Или вот вам красивый шарф, просто так, чтобы был. Это очень круто, если есть возможность дать больше необходимого минимума. Это о том, что человек достоин большего, чем закрытия базовых потребностей.


Анастасия Захаревич – беларусская журналистка, лауреат премии имени Алеся Адамовича за освещение проблем, связанных с насилием и дискриминацией. В начале 2021 года сбежала из Беларуси от преследования в Латвию, где получила статус беженки. С июня 2022 года – волонтерка в центре помощи украинским беженцам на Рижском автовокзале.

Анна Гончар /MM belsat.eu

Новостная лента