В декабре по Беларуси прошла странная волна обысков: будто ничего не искали и сажать не хотели
С начала декабря 2021 года стали появляться новости об однотипных обысках по всей Беларуси у людей, которые были политически активными на выборах-2020 – преимущественно, у наблюдателей. Но после массовых обысков не было громких массовых «посадок».
О волне обысков у наблюдателей на выборах 2020 года в декабре 2021-го сообщали многочисленные СМИ и инициативы. Правозащитники говорили, что разнарядка есть на пять тысяч обысков, а источник Kyky.org передал список вопросов, которые силовики должны задавать по политическим делам. В конце концов демократические партии отказались выдвигать наблюдателей на референдум в условиях репрессий.
Прошел декабрь, начался январь – волна утихла, о громких «находках» или массовых арестах не сообщали. Многих задержанных освободили под подписки о неразглашении. Ничего не нашли или и не искали?
Как это было: провели обыск не на той квартире, составили протокол за картинку, осудить «забыли»
Активистка Елена была наблюдателем на выборах-2020 в Минске, наблюдала все дни голосования, трижды убегала от ОМОНа. С тех пор, говорит она «Белсату», она пережила три обыска: в ноябре 2020 года после задержания на марше на Дзяды пришли с обыском к ее мужу, в августе 2021 года обыск был уже по ее делу за участие в работе платформы «Сход», в декабре 2021-го прошли за обыском милиционеры и ГУБОПиК. Из ее «наблюдательной кучки» пришли только к ней, но часть наблюдателей уже уехала из Беларуси.
Она была готова к обыску, так как тогда уже пошли сообщения о волне давления на бывших наблюдателей. Прежде всего, как просыпалась, шла смотреть в окно или на стоящие во дворе чужие подозрительные машины:
«Если нет чужих машин, намытых или не запорошенных снегом, свободнее себя чувствую, – смеется она. – А если не дай бог будет, то надо поскорее одеваться, а то в прошлый раз меня в неглиже застали!»
Но она была готова, что придут домой, а пришли на работу: только за ней в офис пришли пять человек, в двух машинах перед офисом были еще силовики. Повезли почему-то не в квартиру, где она фактически живет, а в квартиру, где она юридически зарегистрирована и которую сдает квартирантам. Хотя она попросила поехать по месту жительства.
Как в прошлые разы, так и в декабре во время обыска не переворачивали вещи, не чинили погром. Перелопатили квартиру, ничего не нашли, увезли в ГУБОПиК. Там изъяли телефон.
На нее не особо давили – Елена говорит, скорее даже она давила на милиционеров, пыталась «заложить зерна сомнения», так как на третий обыск она даже не испугалась (в ноябре или декабре 2020-го «перешла рубикон страха»), а просто рассказала, что думает о событиях. Ребята, заявляет она, малообразованные. Потом в ГУБОПиК прошел допрос по указанному списку. Опрашивали как свидетеля по уголовному делу по статье 130 – «Разжигание вражды». Дали подписать бумагу с обязанностью не участвовать в экстремистских формированиях.
Хотя в квартире ничего не нашли, в телефоне нашли изображение латинской буквы U со стрелочкой вниз – логотипа названного «экстремистским» портала Tut.by. Из ГУБОПиК отвезли в РУВД, посадили в «обезьянник» на 5 часов, не давали воды, отобрали все возможное, хотели даже выломать металлические кости из лифчика (последнее Елена уговорила не делать). Вечером составили протокол, хотели исправить в изолятор на Окрестина, но руководитель милиционеров заметил, что у Елены есть несовершеннолетний ребенок. Освободили под обязательство прийти на суд на следующий день.
Но на следующий день она не дождалась суда: просидела в здании два с половиной часа, секретарь суда в конце концов сказала, что суд перенесут, нужно ждать повестки или СМС. Повестки так и не было. Остался только запрет на выезд из Беларуси.
Списки на обыски, списки на увольнение, списки в налоговой…
Одна читательница «Белсата» рассказывает, что на выборах-2020 была наблюдателем в Минске, но в конце 2020 года вместе с мужем и детьми уехала за границу – после четырех протоколов и двух судов. Весной 2021-го возвращалась в Беларусь по семейным делам – и на следующий день по приезду получила письмо из налоговой с требованием дать декларацию. В собственности ничего не имела, поэтому прислала декларацию письмом с уведомлением.
Вернулась за границу – и летом получила извещение из налоговой о камеральной проверке и необходимости явиться в налоговую. Осенью получила еще одно письмо от налоговой, в январе 2022-го – еще одно, уже о том, что нужно явиться для составления протокола об административном правонарушении. По телефону что-то объяснять отказались, но читательница слышала в фоновых разговорах во время звонка, что она в каких-то списках.
Еще одна читательница «Белсата» заявляет, что из 9 независимых наблюдателей с ее участка 4 сейчас за границей, 2 живут не на месте прописки, а к двум приходили с обысками в начале декабря, «врывались шесть человек с оружием в 7 утра», но «квартиры осматривали поверхностно, больше копались в телефонах и компьютерах». Наблюдатели были готовы, с «чистыми» телефонами – никого не задержали, дали только подписать предупреждения о незаконности участия в «несанкционированных мероприятиях».
Эта же читательница рассказывает и о том, как начальники воспринимают списки на увольнении за политическую активность. Говорит, ее родственница работает в детском саду в Минске, куда пришел список на увольнение с восемью именами, но заведующая ограничилась тем, что показала коллективу список и отчиталась, что «провела разъяснительную беседу.
Но мужа той родственницы собирались уволить с поста тренера в государственном спортивном комплексе за подпись за альтернативного кандидата – и сообщили об этом в день, когда должны были бы награждать за медали, завоевавшие его воспитанники, но в конце концов передумали и продлили контракт «под личное поручительство» начальника.
Зачем это? Чтобы не пустить наблюдать за референдумом или чтобы просто запугать?
По мнению знакомых наблюдателей активистки Елены, волна обысков была для того, чтобы заранее возбудить дела, а перед референдумом посадить под арест как можно больше наблюдателей. Но никаких намеков на это от силовиков не было: спрашивали строго по «стандартному» списку, сказали только, что «ничего хорошего с вами не будет», «перспективы плохие».
Лидер сообщества «Честные люди» Елена Живоглод говорит «Белсату», что до Нового года была волна давления и обысков у активистов 2020 года – не только наблюдателей, но и тех, кто только «стоял рядом» с гражданской активностью.
Инициатива делала рассылку о возможных обысках, получала в ответ истории о давлении: преимущественно, это были обыски с конфискацией техники, с опросом по «утекшему» списку, но без задержаний. Сколько всего было обысков, неизвестно, но именно «Честным людям» об обысках рассказали восемь человек из «актива», один также рассказал о разговоре в прокуратуре.
Волна действительно утихла, целенаправленное давление в январе уже не происходит. Живоглод считает, что давление перекинулось на будущих членов избирательных комиссий.
«Надо понимать, что это было сделано с целью запугивания, – уверена Живоглод. – Как только мы объявили свою стратегию на так называемый референдум, сказали, что призываем приходить на участки и делать бюллетени недействительными, такая реакция пошла».
Она подчеркивает, что к этому нужно относиться именно как к страху режима перед тем, что может произойти на референдуме. Волна выглядела хаотичной, не похожей на последовательный ход «по спискам под арест».
И что делать?
Юристы и правозащитники много раз давали разные советы, как вести себя во время обысков и на допросах. Активистка Елена дает свои советы о том, как жить в ожидании визита силовиков.
Она говорит, что довольно спокойно себя чувствовала на последнем обыске, так как знает, что за ней стена из ее родных и друзей, что «не пропадет», а «закроют – ну, буду закрыта». Запугать ее увольнением тоже не получится, так как она работает не в государственной структуре. Когда становится неспокойно, ходит в костел, но старается не терять оптимизм и помнить, против чего выступает и с чем борется: прежде всего со своим страхом. Дальше трех дней ничего не планирует. Смеется, что так интересно, как сейчас, никогда не жила: «реальный адреналин».
Когда Елену задерживали в первый раз, бойцы ОМОН угрожали ее убить, ругались матом «так, что на всю жизнь хватит». Но во время последнего обыска такой агрессии со стороны силовиков не было: она поняла, что если с ходу не набрасываются, то следует вести себя «иронично, но более-менее спокойно», со своей стороны не провоцировать конфликт.
«Если ты не показываешь свой страх, свои нервы, они ведут себя иначе, – говорит активистка Елена о силовиках. – Они же у меня спрашивали, чего я не боюсь. Я ответила: “А чего мне бояться? Ну накажете вы меня ни за что, так это будет наказание не мне, а вам. Я как-нибудь переживу, вряд ли вы меня заставите думать иначе”. Не надо показывать им свой страх».
Она рассказывает, что обыски научили ее аккуратно складывать белье в шкафу, чтобы можно было показать с гордостью, не хранить дома никаких ценностей и денег кроме минимально необходимых, ничего, что может «зацепить глаз» силовиков и что могут отобрать.
АА/ММ belsat.eu
