«Беларусь отброшена на 20 лет назад». Как мы изменились за год после выборов, и чего ждать дальше?
Со дня последних президентских выборов в Беларуси и протестов, вспыхнувших после них, прошел год. Многотысячные мирные митинги, реки бело-красно-белых флагов на улицах, возвышенное настроение и надежда сменились беспрецедентными по своей жестокости репрессиями в отношении несогласных и массовой эмиграцией белорусов. Почему не удалось победить? Какие ошибки были сделаны? Что делать и чего ждать дальше? Размышляем вместе с экспертами.
С философом, методологом Владимиром Мацкевичем мы успели поговорить до его задержания. Владимира Мацкевича задержали 4 августа, он содержится в ИВС на переулке Окрестина.
«Был шанс в течение двух-трех недель в августе. Мы его потеряли»
– То, что мы наблюдаем в течение года, я предвидел еще до выборов. И мои прогнозы сбылись – и о массовом протесте, который приведет к политическому кризису, и что порядок действий, который избрали лидеры так называемой Новой оппозиции, не ведет к победе.
Чтобы сценарий был более успешным, нужно было сразу 10 августа создать переговорную группу, получить поддержку у протестующих и принудить режим к переговорам. Переговорная группа могла бы координировать протестные массы и умерить их, если власти пошли бы навстречу, или наоборот усилить, и таким образом добиться диалога. Но неподготовленный штаб, который не имел никакой стратегии и планов по уличным протестам, вместо переговорной группы создал невнятный Координационный совет.
Мы пропустили этот коротенький период – две-три недели в августе. А дальше поражение нашей революции было предрешено. Она затянулась почти до декабря, но результаты были заложены изначально.
С большими усилиями до конца 2020 года еще можно было исправить ситуацию. Начиная с декабря, а особенно в январе, это было уже очень трудно, если не невозможно. Режим усилился и пошел в наступление за время от тайной инаугурации, которую мы даже не попытались сорвать, до так называемого Всебелорусского собрания. А сегодня уже идет тотальная зачистка общественного поля и оппозиционной политики.
«Мы поняли, что можем, и это сохраняется в памяти»
– На протесты можно было бы мобилизовать больше людей, если бы была предложена понятная людям цель – зачем выходить? Не просто демонстрировать себя, а чего-то добиваться, например, освобождения политзаключенных, – говорит Мацкевич. – Но такой цели не было. Мы просто гуляли по улицам. Тихановская начала говорить о переговорах в феврале-марте, но было уже поздно, поезд ушел. Режим уже укрепился настолько, что никакие переговоры были ему не нужны, чтобы справиться с ситуацией.
Баланс позитивных и негативных итогов этого года будем подводить позже. Теперь еще не все понятно, не все факторы мы можем учесть. Что ясно точно – наше общество и белорусская экономика отброшены лет на 20 назад, где-то на начало 2000-х годов. В политике мы имеем худшую ситуацию, чем в начале 2020 года. Это политическое и общественное состояние 2015-16 годов – с высокой пассивностью, невозможностью активности. И с ликвидированными организациями, которые могли бы начать работу по мобилизации.
Что позитивного можно отметить? Общество в 2020 году почувствовало свою мощь, и это сохраняется в памяти. Мы помним, что можем. Не значит, что можем сегодня. Но как только определенные обстоятельства позволят, мы снова это сможем. Хотелось бы, чтобы к этому моменту и народ, и политики подошли более умными. Пока я этого не вижу.
«Режим ведет против нас информационную войну, а мы против него – нет»
– Когда мне задают вопрос, что дальше делать, я в ответ спрашиваю: «А кто будет делать»? Теперь нужно разрабатывать стратегию, действия, чтобы сразу, как только сложатся определенные факторы, воспользоваться этими наработками. Это не делается, – уверен философ.
А что есть? Информирование, дипломатическая работа с мировыми лидерами. Оппозиция нового поколения взяла самое худшее от «старой» оппозиции, которая могла призвать, ждать, когда общество откликнется на призывы, и возглавлять процессы. И раз за разом ходить на выборы и делать то, что предписывает режим.
СМИ не перешли на сторону революции. Они продолжают работать по стандартам СМИ в демократических странах, а мы живем в условиях террора. Режим ведет информационную войну против нас, а мы – нет. Мы даже не защищаемся. Мы информируем. И много-много рассуждаем.
Самое положительное сейчас – работа киберпартизанов. На сегодняшний день это заслуживает самой высокой оценки.
«Референдум, предложенный властью – преступление»
– Протесты вспыхнут снова. Рано или поздно давление перейдет определенную черту, и будет взрыв. Трудно сказать, что именно станет триггером для этого. Впереди референдум, объявленный властями, к которому нужно готовиться: тренироваться, отрабатывать те или иные действия. Но мы все должны договориться и понять, что этот референдум – преступление. Если это преступление, то что делать? Не допустить его. А если мы планируем в нем участвовать, голосовать, то как это назвать?
Там не будет места для протестного голосования. Там вопросы будут построены таким образом, что если вы придете, вы будет вынуждены голосовать за режим. Наша главная задача сейчас – сделать так, чтобы референдум не состоялся. Этого можно добиться только через информационную кампанию – объяснять, что готовится преступление. Режим не пойдет на референдум, если все общество будет против. Но если мы допустим, чтобы он состоялся, как мы допустили тайную инаугурацию, они примут новую Конституцию, по которой Россия сможет поглотить нас.
Стоит задуматься – то, что мы делаем, продвигает нас к победе, или это все – суета? Если ждать, что это все каким-то образом изменится само, то оно может тянуться вечно. Лукашенко умрет, а структуры, созданные им, продолжат давить общество. А у нашей оппозиции пока что вся стратегия в том, чтобы ждать – пока режим рухнет сам или западные санкции его обрушат.
«Внутрибелорусский кризис становится угрозой региональной безопасности»
– Политический кризис, который начался в прошлом году, не разрешен, – считает политолог, журналист Валерий Карбалевич. – Власти пытаются его решить только одним способом – жестоким насилием. Но таким образом кризис доверия, легитимности не решается, и режим это понимает – что удержать власть прежними методами не удастся. Поэтому, чтобы удержаться, нужно увеличивать масштаб репрессий, сделать режим очень жестко репрессивным, милитаристским. Но это не ведет к разрешению политического кризиса. Более того, этот внутренний белорусский политический кризис начинает выливаться за пределы Беларуси и становится уже угрозой региональной безопасности. И пока на горизонте не видно вариантов решения этого вопроса.
Пока прогнозы делать трудно. Если появится хоть какая-то ясность с референдумом по Конституции, тогда можно будет более точно формулировать какие-то варианты перемен. А пока что мы видим, что кризис углубляется, особенно в отношениях с соседями.
Сам референдум, как и новая Конституция, мало что значат. Важно, что будет после референдума. Если после него будут досрочные президентские выборы, и в них не будет участвовать Лукашенко, и он не придумает для себя какую-то новую должность вроде главы Всебелорусского народного собрания с очень большими полномочиями, тогда возможен какой-то вариант эволюции этого режима в сторону либерализации, что в существующих условиях – определенный выход из тупика.
«Оппоненты режима не смогут теперь навязать властям свою повестку дня»
– Что делать оппонентам режима во время референдума? Только сейчас началась дискуссия. Почему она раньше не начиналась, очень странно. Хороших вариантов для оппонентов нет. Все плохие, и нужно из них выбирать наименьшее зло. Но пока нет точной информации о референдуме и дальнейших планах Лукашенко, трудно делать выводы и прогнозы.
Я не вижу для оппонентов режима в сегодняшних условиях возможностей навязать свою повестку дня. Единственное, что им остается – попытаться использовать сценарии, кампании, которые предлагают власти, в свою пользу. Прошлогодняя президентская кампания показала, что это реально и может дать хороший результат, когда оппоненты режима вписались в президентскую кампанию, предложили свою повестку дня, и в итоге это вылилось в протесты. Этот сценарий следует использовать и во время других кампаний, которые будет пытаться организовать эта власть.
Я не вижу в ближайшем будущем возможности вспышки новых протестов. На это влияют и жестокие репрессии, и массовая политическая эмиграция. Отсутствие практических результатов протеста, исчезновение тех факторов, которые были в прошлом году. Все-таки, протест – это стечение определенных факторов, и пока я не вижу предпосылок для этого.
ГГ/АА belsat.eu
