Как дети переживают переезд в другую страну? Беседуем с автором проекта «Детство в эмиграции» и психологом
24-летняя жительница Столина Оксана Добриянец была вынуждена бежать из Беларуси из-за политического преследования и угрозы органов опеки забрать ребенка. Беларуска с дочерью уехали в Киев, который спустя год были вынуждены срочно покинуть из-за начала войны. Наблюдая за тем, как дочь переживает разлуку с домом, Оксана решила создать проект «Детство в эмиграции», в рамках которого собирает истории детей, вынужденных оставить Родину. Мы побеседовали об инициативе, истории двойного бегства, а также попросили детского психолога рассказать, как дети переживают эмиграцию.
«40 минут перетряхивали квартиру и четыре часа угрожали забрать ребенка»
В 2020 году Оксана Добриянец организовала сбор подписей за Светлану Тихановскую в своем родном Столине. Потом была наблюдателем на выборах и координатором наблюдателей от инициативы «Честные люди». Через два дня после выборов женщину задержали и осудили по двум административным статьям, а вскоре снова пришли с обыском.
«Обыск длился пять часов. При этом квартиру перетряхнули за 40 минут, а остальные четыре часа мне угрожали, – рассказывает Оксана. – Я не хотела отдавать свой телефон, в ответ на это мне сказали, что я сейчас поеду на сутки за сопротивление сотрудникам милиции, а мою дочь из школы заберут органы опеки. И они действительно звонили в инспекцию по делам несовершеннолетних и говорили, что мою дочь Добриянец Валерию нужно забрать в больницу, потому что меня задерживают».
Оксана отдала телефон, и ее отпустили:
«Я побежала в школу за ребенком. Я очень боялась, что Леру на самом деле могут забрать – не сегодня, так завтра. Так мы прожили два дня. Потом мне позвонили и сказали, что меня ищет опека. Я за 15 минут собрала чемодан и мы поехали в Минск, а оттуда в Киев. Это была зима, и по дороге мы попали в ДТП. Это стало дополнительным травматическим переживанием для дочери».
«Дочь плакала, что не может забрать с собой своих игрушек и украшений»
В Украине мать с дочерью прожили ровно год, а потом началась война.
«Мы жили на Оболони, но взрывов я не слышала, потому что спала под снотворным. Только когда проснулась разбудить дочку в школу, зашла в интернет и увидела, что началась война, – вспоминает Оксана. – Я сказала дочери, что надо собирать вещи, потому что война. Мы раньше с ней обсуждали такой сценарий, поэтому шоком это не стало, хотя, конечно, полностью подготовиться нельзя было. Лера начала плакать, что не может взять с собой всех своих игрушек и украшений. Мы уехали совсем без вещей, с двумя портфелями с документами и техникой. Free Belarus Centre нашел нам машину, которая довезла нас до Ровно, оттуда мы отправились на пограничный переход. 15 км шли пешком. Ночь, холодно. Это даже вспоминать трудно. У дочери носом шла кровь от усталости. Я очень боялась, что туда не доедет скорая. Дочь плакала, постоянно задавала вопросы: не долетит ли сюда ракета, почему это с нами происходит?..»
Теперь Оксана с дочерью в Варшаве. Сама женщина лечится от депрессии, пьет таблетки. Маленькая Валерия тоже только недавно закончила курс работы с психологом. Девочка готовится пойти в третий класс польской школы. Семья снова адаптируется в новой стране.
Оксана подчеркивает, что постоянно видит, как тяжело переживает эмиграцию дочь. Общество и СМИ много говорят о беженцах-взрослых, а дети при этом часто остаются где-то в стороне, в то время как им внимание и помощь как раз нужны больше:
«Я убеждена, что о детской эмиграции нужно говорить отдельно, потому что дети иначе ее переживают. Взрослые, когда протестовали в 2020 году, понимали последствия, что они могут быть задержаны, попасть за решетку. Что, возможно, придется покидать свой дом. А дети этого не понимали. Они привязаны к своим родителям, и это не был их выбор, что мама пойдет на площадь, ее потом задержат и придется уезжать. В эмиграции дети сталкиваются с культурным разрывом, незнанием языка, отсутствием чувства стабильности. Ребенка вырывают из дома, от семьи, от друзей, из школы, из детского сада. Для детей это больший стресс, чем для взрослых».
«Дочь всегда в ожидании, что что-то случится и снова придется убегать»
Оксана рассказывает, как сказались на дочери два внезапных переезда за год:
«Лере сейчас 9 лет. Мы уезжали из Беларуси, когда ей было 7. Дома у нее много родных – тети, дяди, а в эмиграции только мы вдвоем без возможности встретиться с близкими. В Киеве дочь пошла в школу. Она понимала других детей, которые разговаривали по-украински, но сама не могла говорить, и отвечала по-русски, что не особо приветствовалось. Было непросто найти новых друзей. В Польше мы снова столкнулись с теми же проблемами. Здесь дочь вообще не понимала языка, было очень трудно общаться с другими детьми».
Мать отмечает, что у Леры изменилось поведение:
«У нее пропало доверие к людям, к миру. Она теперь всегда в ожидании, что что-то случится и снова придется куда-то убегать. Ей трудно открываться людям, дружить со сверстниками».
Наша собеседница отдельно подчеркивает сложности с адаптацией в школе:
«Когда мы уезжали из Беларуси, Лера была во втором классе. В Украине дочь снова пошла в первый класс, потому что я хотела, чтобы она выучила украинский язык. В Польше снова встал вопрос, чтобы отдавать на класс раньше. Но сколько раз можно ходить в первый класс, как это будет переживать ребенок? Мне пошли навстречу и зачислили дочку во второй класс. Сейчас осенью она пойдет в третий. Я считаю, что это проблема, когда детей отдают в школу на класс раньше. Ведь вижу по дочке, что она выглядит уже взрослее своих одноклассников, она самая высокая в классе».
«Дети очень уязвимы в эмиграции, и об этом нужно говорить»
Оксана старается помочь дочери справиться с переживаниями. Еще в Киеве она нашла Лере психолога. Глядя на дочь, Оксана поняла, что о детях в эмиграции нужно говорить больше, их нужно сделать заметными:
«Когда мы переехали в Украину, меня приглашали на интервью, брали комментарии. В какой-то момент дочь сказала с обидой в голосе: «Мама, почему ты всегда ездишь на интервью, с тобою разговаривают, а со мною нет? Я же с тобою ходила на площадь, писала письма политическим заключенным. Почему у меня ничего не спрашивают?» Я тогда подумала, что правда – нашим детям есть, о чем сказать. И решила создать площадку, где дети могли бы говорить, открываться. Так я начала собирать истории. И убедилась, что детям на самом деле важно разговаривать, рассказывать, как они себя чувствовали, о своем переезде, адаптации, мечтах, воспоминаниях о доме».
До войны Оксана брала интервью прямо у детей. Сейчас, из-за травматических переживаний, она разговаривает больше с родителями, а с детьми устраивает онлайн-фотосессии, которые им очень нравятся.
Истории детей Оксана собирает на странице «Детство в эмиграции» в Instagram. Далее она планирует сделать сайт и устроить в Польше выставку:
«Выставку планирую больше не на беларусскую, а на польскую аудиторию, а также для украинцев, чтобы они приходили и смотрели, с чем мы столкнулись. Ведь я вижу, что они или не в курсе нашей ситуации, или не понимают, через что прошли мы и наши дети. Моя дочь в польской школе столкнулась с дискриминацией. Мальчик-украинец назвал ее фашисткой и ударил. Дети очень уязвимы в эмиграции, особенно сейчас, и нужно об этом еще больше говорить».
Чтобы поддержать собственный проект, Оксана вместе с художницей Ниной Райден создали детскую Погоню – изображение всадников, мальчика и девочки. Шоперы и чашки с детскими Погонями можно заказать на странице в Instagram или Telegram.
Психолог: Разлука с домом для ребенка – это потеря ощущения безопасности
Беларусский детский психолог Анастасия сравнивает переживание ребенком эмиграции с опытом потери близкого человека:
«Это горевание. И для детей оно может быть даже более характерным, ведь дети привыкают к какому-то месту, для них оно ассоциируется с безопасностью. Соответственно, если один или оба родителя вынуждены быстро переехать по независящим от них причинам и забрать ребенка, то он теряет ощущение безопасности».
На то, как ребенок переживет эмиграцию, влияют индивидуальные особенности, но многое зависит от родителей, подчеркивает Анастасия:
«Важно, чтобы не получилось, что члены семьи совместно друг друга заряжают негативными эмоциями. В нервной системе ребенка больше зеркальных нейронов, поэтому он будет быстрее схватывать стресс и напряжение мамы, а мама в свою очередь еще больше нервничает, когда видит, в каком состоянии ребенок, и так по кругу. Поэтому, если взрослый сам не справляется, то ему нужно обратиться за помощью или найти специалиста, который сможет поработать с ребенком».
Специалист подчеркивает: для успешного переживания ребенком эмиграции очень важен спокойный устойчивый взрослый, который все проговаривает, объясняет, называет вещи своими именами.
«Объяснение – всегда способ снять напряжение и справиться с тревогой, – говорит психолог. – И если родители могут назвать то, что сейчас происходит, для ребенка это означает, что они справляются, и он может успокоиться».
С дошкольниками – вместе переживать приключение, с подростками – разговаривать
По словам эксперта, не особо влияет на переживание ребенком отъезда то, готовили его к этому или собирать чемоданы пришлось срочно. Более важным фактором будет возраст.
«Из моего опыта могу заметить, что непросто будет подросткам, потому что в этом возрасте важно наличие референтной группы сверстников, и если подросток теряет эту группу, для него это колоссальные переживания. Соответственно, он будет переживать, независимо от того, готовят его к отъезду или нет», – говорит психолог.
Чтобы помочь подростку пережить отъезд, с ним нужно разговаривать, нужно заверить, что он может делиться с родителями всеми переживаниями, что его всегда выслушают и примут.
Другая тактика поведения – с дошкольниками. Совсем малым детям не нужно рассказывать всего, как есть, ведь их психика еще не готова этого осмыслить.
«Дошкольника можно вовлечь в игру, приключение, через которое всей семье предстоит пройти, – говорит Анастасия. – Но, возможно, это будет только тогда, когда взрослый сам может мобилизоваться, придумать это приключение, чтобы психика ребенка не обременялась переживаниями, с которыми она еще не может справиться. Тогда дошкольнику будет проще».
Какие переживания нормальные, а когда обращаться за помощью
Абсолютно нормально, если ребенок плачет по своим игрушкам, грустит и выражает эмоции – так он переживает горевание, говорит психолог:
«Было бы хуже, если бы ребенок не мог об этом говорить. В такие моменты важно быть рядом с ребенком и заверить его: мол, я понимаю, как это грустно и грущу вместе с тобою, потому что тебе пришлось их оставить. Дошкольникам можно предложить писать письма игрушкам, читать сказки про кролика Эдварда, который тоже отправился в путешествие, придумать какую-то историю, чтобы помочь пережить. Если это школьник и уже больше понимает, с ним нужно разговаривать о горевании и помогать пережить эмоции не в одиночестве, а рядом с кем-то».
Беспокоиться стоит, если у ребенка появились поведенческие проявления, которых раньше не было, и они повторяются и сохраняются длительное время.
«Это могут быть не характерная ранее плаксивость, бурная и эмоциональная реакция, если не удовлетворяются какие-то потребности, – говорит Анастасия. – Может быть нарушение сна, появление энуреза. Агрессивное поведение: ребенок будет злиться, бросаться в истерику, пытаться кого-то ударить, ожидать, что на него нападут. Или, наоборот, замкнутость, когда ребенок не говорит, не социализируется и не адаптируется в новых условиях, сидит дома, и ему ничего не интересно. У подростков может быть депрессия, ряд проявлений посттравматического стрессового расстройства: нарушение питания, сна, раздражительность, повышенная эмоциональность, чувство вины за свою злость и агрессию, за невозможность испытывать ту же любовь, позитивные эмоции, автоагрессия. Во всех этих случаях нужно обращаться за помощью к специалисту».
Анна Гончар / Герон belsat.eu
