«Мучения закончатся». Поговорили с Тайрой: знаменитой украинской волонтеркой, пережившей плен
Тайра провела три месяца в российском плену: она помогала раненым в Мариуполе, а российская пропаганда называла ее «нацисткой» и «убийцей». Через две недели после освобождения она полна энергии и строит грандиозные планы на будущее, а мучения в плену вспоминает спокойно.
Юлия Паевская с позывным «Тайра» — украинская волонтерка и медик, известная еще со времен «Евромайдана». С началом той революции дизайнерка и тренерка по айкидо стала врачом на протестах (хотя медицинского образования у нее не было, благодаря знаниям из спорта быстро выучилась на месте), после революции преподавала тактическую медицину, была волонтером-фельдшером в 2014-18 годах, основала медико-эвакуационный отряд «Ангели Тайри» с базой под Мариуполем, в 2018-20 годах служила в Вооруженных силах Украины и возглавляла эвакуационное отделение мобильного госпиталя в Мариуполе. В 2020 году демобилизовалась, но перед началом полномасштабной войны вернулась на восток Украины добровольцем. Россияне захватили ее 16 марта 2022 года, когда она пыталась выбраться из Мариуполя. 17 июня стало известно, что она освобождена.
«Белсат» поговорил с Тайрой о том, как она себя чувствует после освобождения. Сейчас она в больнице, но лечение близится к завершению: женщина говорит, что чувствует себя прекрасно, но врачи настаивают на том, чтобы она завершила курс лечения. После плена чувствовала сильное физическое истощение и моральную усталость. Но она восстанавливается, «наконец отоспалась».
«Я уже начинаю по чуть-чуть тренироваться, чтобы восстановить форму, а со здоровьем серьезных проблем я на данный момент не чувствую, – рассказывает она. – [Врачи] говорят: как только, так сразу».
Планы после лечения «грандиозные», но пока Тайра их раскрывать не хочет. Но говорит, что свою неожиданную медийность хочет использовать, чтобы помогать с обменом пленных и продолжать помощь раненым.
На кого ее саму обменяли, она сама не знает: говорит, видела этих людей, но идентифицировать не может, а даже если могла бы, не имела бы на это права.
Условия в плену были тяжелыми, вспоминает она, психическое давление было «невероятным», использовали «все известные психологические способы», нагнетание и манипуляцию, доказывали «свою правоту» и то, что «украинцы – фашисты». Не было никакой связи с семьей, не давали позвонить мужу и ребёнку, полностью запретили передачи, содержали в самом строгом режиме. Некоторые подробности она не может рассказать: идет расследование.
«Попавшие в плен – особенно которых они называют нацистами – не всегда имеют шанс дожить для освобождения», – утверждает она.
Тайра верит: вернутся все, кто это переживет. Но условия содержания украинских пленных и обращение с ними «не способствуют выживанию».
«Вот меня называли нацистской, – вспоминает она. – Главное отличие нацизма – привилегии одной нации над другими. Они сами себе приписали права и привилегии, утверждают, что у России великая миссия».
Тайра говорит, в камере помогали мысли о том, что она будет делать после освобождения:
«Как бы тебе плохо не было, важно помнить, что это закончится и дальше будет что-то другое. Либо ты умрешь, что хорошо, ведь тогда мучения закончатся, либо мучения закончатся потому, что изменятся обстоятельства».
Но желания мстить обидчикам у нее нет, как нет и ненависти, говорит Тайра. Хочется только донести правду про попрание прав человека, бездоказательное «назначение преступником» – а ее российская пропаганда называла убийцей, похитительницей детей и так далее. Она же рассуждает: у российского командования задача – демонизировать врага, чтобы дать себе моральное право убивать и пытать.
«[В плену на допросах] мне было очень легко, потому что я не врала, – объясняет она. – У меня принцип в жизни: не врать. Если я не хочу говорить что-то, я просто молчу. Я настаивала на том, что это [обвинение] враньё, держалась своей линии.
Опытный психолог разберется, где ложь, где правда. Разумеется, я никого не убивала – на самом деле, я даже котенка утопить не в состоянии просто потому, что… Может, потому, что я женщина. Может, потому, что я так воспитана. Моя задача в жизни – это спасать, помогать».
Она «признает вину» только в том, что помогала раненым: и украинским солдатам, и гражданским, и пленным боевикам «ДНР», и пленным россиянам. Тайра подчеркивает, что всем медицинскую помощь оказывали в полном объеме и по всем протоколам, «всех довозили живыми в самом лучшем виде».
