22 июня 1941 года – день начала агрессии Третьего Рейха против СССР – не просто дата, когда бывшие союзники стали врагами, это день, изменивший судьбы миллионов людей, об историях которых на фоне великой победы говорится мало. Война проехалась и по жизни Александра Шураева – нынешнего председателя кемеровского отделения Российского союза бывших малолетних узников фашистских концлагерей.
«Я был на войне 4 года, а живёт война во мне всю жизнь! Уже долгую жизнь!», – говорит Александр Шураев из Союза бывших малолетних узников концлагерей.
Саша Шураев жил тогда в небольшой деревне Поветкина Орловской области. Ему было всего 12 лет, когда 22 июня из Орла в сельсовет пришло извещение – началась новая война. Мужики насупились, женщины начали голосить.
«Потому что только недавно Первая мировая и Гражданская война закончилась: и убитые, и раненые были… Знают, что такое война. «Мой брат был комсомольцем, тот рванул сразу со своими товарищами в военкомат, чтобы успеть повоевать. Ведь «от тайги до Британских морей Красная армия всех сильней. Ну это ж вера истинная была!», – вспоминает Шураев.
Началась голодная жизнь
Лишь недавно Александр Фролович смог получить официальное извещение: его брат погиб под Ржевом в 42-м. Уже в октябре 1941 года в деревню вошли немцы, а в 43-м её сожгли и всё местное население в товарных вагонах перевезли на запад, в трудовой лагерь на окраине Берлина рядом с теперешним Трептов парком.
Началась голодная жизнь и тяжёлая работа на местном заводе в качестве остарбайтера – бесплатной рабочей силы из Восточной Европы. Отличительным знаком на одежде был синий лоскут с белыми буквами OST.
«Как было выжить? Голод! Брюквой кормили. Суп из брюквы, на второе кусочек хлеба грамм 150, кусочек маргарина и стакан пойла, назвался кофе: жжёный или ячмень, или жёлуди», – рассказывает Александр Шураев.
Рассказывать про то время Александр Фролович может часами: как шли колонны советских пленных солдат, как спасли они с матерью одного из них, как его немец-надзиратель лагеря с женой подкармливали, как ненависть к немцам отступила только спустя 31 год, когда он уже туристом снова побывал в Берлине и увидел ГДР.
«Когда идёт эта колонна, человек сто в этой колонне. Спереди идёт немец с флажком, один без глаза, второй без руки, сопровождает нас, и выстраиваются немцы на тротуаре всякого возраста, немецкие эти гитлерюгенд, так называемый, кричат нам «Русиш швайн!», бросают камнями в нас, а женщины украдкой суют нам то марку, то бутербродик какой-нибудь. До сих пор вспоминаю… вот они разные были!», – говорит бывший узник.
22 апреля 1945 года внезапно на территории лагеря появились советские солдаты и приказали всем бежать, впереди был бой. Так Александр Фролович вернулся домой, от которого даже кирпичной печки не осталось, жили в шалаше над погребом. Но сначала был фильтрационный советский лагерь и допросы.
«И всё это отправляли в органы НКВД на местах. И когда встал вопрос: был я узником или нет, я написал в Орёл. Буквально через две недели получаю ответ: что там-то там-то, всё было написано. «И преступлений против Родины не совершал!», – рассказывает Шураев.
Послевоенная жизнь
Александр закончил школу-семилетку, затем орловскую акушерско-фельдшерскую школу, а потом Смоленский мединститут, после окончания которого приехал работать в Кемерово окулистом. Вылечил около 12 тысяч пациентов и полностью избавил Кузбасс от трахомы – болезни глаз, приводящей к слепоте. За такие успехи даже получил медаль, но о карьерном росте с лагерным прошлым не могло быть и речи, даже в компартию не брали, да он и не хотел.
Тема семейной памяти о войне стала для бывшего узника делом жизни. Ещё лет пять и никого не останется, сетует Александр Фролович, важно успеть собрать их воспоминания. Для этого он разработал специальную анкету-опросник, по материалам которой издал уже три книги. Одни писали по абзацу, другие рассказывали свою историю на 30 страниц.
По словам Александра Фроловича, пенсия у узников фашизма варьируется в пределах 15-22 тысяч рублей, правда льготы есть и часть лекарств бесплатно получить можно. У Шураева целая папка переписки с депутатами Госдумы и другими политиками, даже с бывшим президентом Медведевым… Вопросов несколько: дополнительная пенсия и учреждение государственной медали «Дети войны», а главное – признание всех живших во время Великой отечественной участниками войны. Ответы примерно одинаковые.
«Когда говорят «участник войны», имеют в виду, что участник войны – это участник боевых действий. А труженик тыла? Он тоже участник войны, но другой категории. А узники, блокадники? А те, которые были в Сталинграде, в Ржеве том же, они что не блокадники? А у них нет льгот!, – возмущается Шураев. – Половина наших людских потерь из 17 миллионов. Половина – это потери мирных жителей. Я спрашиваю, это что, любопытные были, высовывались из окна их застрелили? Это ж в партизанских отрядах, это ж сплошь и рядом пулу можно было получить мирному жителю. Поэтому я утверждаю, что все были участниками войны. Участник по Далю, это «сопричастный». Почему я говорю, что все, кто жил от младенцев до стариков, были участниками войны, причастны были к войне», – уверен бывший узник.
В результате медаль «Дети войны» Александр Фролович получил, но региональную, на федеральном уровне её так и не учредили. Инициативу присвоения статуса участника войны всем причастным депутаты тоже не поддержали.
Из 2000 бывших узников фашизма в Кузбассе осталось менее 350, средний возраст около 80 лет, и с каждым годом их становится всё меньше, депутатам недолго осталось держать оборону, скоро и льготы присваивать будет некому.
Роман Янченко, «Белсат»
