Знак беды белорусской АЭС: нестабильный фундамент, радиация в Вилии и радиолокация, направленная на Запад


Почему АЭС для Беларуси строится со «знаком беды» выясняем вместе активистом кампании «Белорусская атомная – это преступление» Николаем Уласевичем.

Вопрос белорусской АЭС пугает настолько, что страшно о нем даже думать и мы перестаем думать. Тем не менее, АЭС строится, а мы о ней не думаем, потому что когда не думаем, то не так уж и страшно. А может, вообще страха никакого нет? Новости об Островецкой АЭС – одни из самых нечитаемых в белорусском медийном интернет-пространстве, но время от времени обращают внимание: то реактор в них падает, то даже сибирская язва может вспыхнуть.

Недавно в Гродно в Центре городской жизни прошла дискуссия «Белорусская АЭС: право на атом и жизнь». Разговор достаточно стандартный: вспоминаем ужасы Чернобыля и обсуждаем угрозы АЭС. Стоит ли о нем писать? Стоит. Потому что угроза под самым нашим носом, а мы перестаем воспринимать всерьез очевидную будущую катастрофу.

Николай Уласевич – географ, многолетний активист сопротивления строительства АЭС в Беларуси, да и просто житель агрогородка Ворняны, расположенного совсем рядом с Островцом. Во время дискуссии эксперт выделяет три основные проблемы, которые несет в себе атомная электростанция для каждого из нас.

Экологическая бомба

Как объясняет Николай Уласевич, из 6-ти предложенных мест строить АЭС решили в месте, наиболее для этого непригодном. Площадку выбрали в междуречье между рекой Вилия и ее притоком, рекой Газяркой. Стройка находится в зоне плоскостного смыва и диффузная радиация однозначно будет проникать в воду. Иными словами, то, что радиация попадет в малую реку, а затем в Вилию – стопроцентно, хотя на официальном уровне эта информация отрицается.

«Эта постройка идет с нарушениями с самого начала. И эти подготовительные работы проводились без соответствующего проекта. Такой пример рассказывают люди: на некоторых участках подземная коммуникация заливается водой. Долгое время их старались откачивать какими-то там насосами, но вода все равно прибывала. И не нашли лучшего способа, как отвести ее в какую-то яму. Это свидетельствует о нестабильном фундаменте и то, что не были проведены соответствующие исследования этой территории», – объясняет Николай.

Даже если исключить риск аварии или чрезвычайной ситуации, сама электростанция является источником отравления населения, невидимым ядом, которая даст свои результаты со временем в виде болезней и смертности. В мире сегодня эксплуатируются около двухсот атомных электростанций, многие из которых находятся в странах Европейского союза. Этот аргумент очень часто приводится как пример с контекстом «кого мы хуже». Однако обращает на себя внимание еще один факт: существует специальное соглашение между Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), ООН и Международным агентством по атомной энергии, согласно которой ВОЗ не должна печатать результаты своей работы без консультации с МАГАТЭ. Это означает, что существует определенный «заговор молчания» в вопросе выяснения последствий работы атомной индустрии. Именно поэтому ни одна атомная электростанция не публикует количественные конкретные официальные данные, сколько человек заболело разного рода онкологическими заболеваниями и сколько у работников АЭС родилось больных детей. Под вопросом также останется насколько широкими были сердца немцев и итальянцев, когда детей, пострадавших от взрыва Чернобыльской АЭС, вывозили лечить на Запад.

«Я благодарен всем тем, кто нам помогал, профессорам, которые лечили наших детей, однако все равно мы остаемся только подопытными кролика и для западной медицины и для нашей. Я полностью поддерживаю, что сегодня детей вывозят только с разрешения Министерства охраны, – вспоминает Владимир Телепун из Мозыря, который во время чернобыльской аварии был «ликвидатором. – 30 лет прошло, живем вроде бы нормально, однако недавно у моей соседки рождается ребенок с пальчиками, которые срослись. И таких случаев много. А информации об этом нет».

Видимо, есть причина, почему страны ЕС выдают столько денег на разработку экологических способов добычи энергии.

Экономический вопрос

Вопрос не один. Вопросов много. Чем будем выплачивать кредит России за постройку? Куда будем девать излишки энергии, которую не собираются покупать ни Польша, ни Литва? Заставят ли нас менять газовые плиты на электрические? Откуда возьмем деньги, чтобы стабильно производить утилизацию радионуклидных выбросов и отходов? А если решим утилизовать саму станцию, откуда возьмем на это деньги, если сама утилизация стоит столько, сколько постройка? Почему Литва, которая имела хорошие фундаменты уже начавшейся АЭС отказывается от дальнейшего строительства, потому что дорого, а мы начинаем строить с нуля? Мы что, такие богатые?

«За все это придется расплачиваться каждому белорусу. Уже сегодня можно говорить о том, что каждый белорус, начиная от грудных детей, будет должником от тысячи долларов, чтобы выплатить российский кредит. На самом деле, долг будет намного больше. И чтобы закрыть те просчеты экономические, допущенные в этой стройке, наверняка, что все это переложат на плечи простых белорусов и мы будем рассчитываться за все эти глупости, которые делает власть.

Никакой экономической целесообразности в этом нет. Это может быть подтверждено тем, что в 2006-м году в Академии наук была создана группа во главе с временным заместителем президента Мясниковичем, которая должна была сделать технико-экономическое обоснование строительства АЭС. К сожалению мы до сих пор не видим этого экономического обоснования. Это однозначно не экономический проект, это чистая политика с доминатной военной составляющей, – комментирует Николай Уласевич.

Политика?

Беларусь строит АЭС не как экономический проект, – утверждает Николай. «Об этом говорили еще те специалисты, которые работали в Островце во время обследования площадки. А сегодня я могу сказать, что этот проект не просто политический, а с военной доминантой. АЭС – это очень опасный промышленный проект, его нужно очень сильно охранять.

Я, как житель, уже наблюдаю, как возникает военная инфраструктура, уже расквартирована одна воинская часть, руководителем которой является сын бывшего министра обороны Жадобина. По-сути там будет создан соответствующий пункт для охраны. А кто сказал, что вместе с тем не будут выполняться другие задачи? Радиолокация уже строится 2-3 км между Ворнянами и Гервятами. Там будет радиолокация, направленная ​​на запад. Соответственно на такие вещи деньги всегда находятся. И в той же России, прежде всего, которая сегодня демонстрирует достаточно агрессивную политику. Вот именно мания величия белорусского вождя и какие-то российские интересы как раз и решили экономический вопрос и вопрос где строить АЭС, в самом для этого непригодном месте, зато при границах ЕС», – считает инициатор кампании «Белорусская атомная – это преступление».

Стройка АЭС в Беларуси сегодня после Чернобыля напоминает двух мальчиков. Один мальчик засунул пальцы в розетку и его хорошо как током ударило, однако еще больше током ударило мальчика, который сидел рядом и ничего не совал. И этот шандарахнутый мальчик, вместо того, чтобы понять, что не надо так делать, что добром это не кончится, мазахистично, но зато с амбициями, начинает сунуть пальцы в розетку. Авось меня не шарахнет?

«Чернобыль номер 2 – это реальное явление, особенно в контексте тех опасных событий, которые происходили в начале строительства в прошлом году, которые происходят сейчас, битые реакторы например. Мы получаем много неофициальной информации очень тревожной от самих работников. Насколько она верная? Думаю, что она имеет место быть, потому что это не художественный вымысел людей. И о сибирской язве мы еще раньше говорили. Там был ящур – так местные называют болезнь. На свиноводческой ферме в Ворнянах был карантин, жгли свиней и закапывали их 4-5 км от атомной электростанции. Верите в мистику или не верите, но все, как пальцем с неба указывает, что не нужно вам здесь ничего строить. Ничем хорошим это однозначно не закончится. Это знак беды для Беларуси», – говорит Николай.

Павлина Валиш, belsat.eu

Новостная лента