«В фильме показана «Площадь», точнее, ее разгон, – Площадь бездумная, бездушная, бессмысленная». Разбор ленты «Мы, братья»

«Сожженные люди были правдоподобны, но драматургически неоправданны. Так как не было ответа на главный вопрос: ради чего?», – Валерина Кустова в издании «Новы час» пишет про государственный экшн «Мы, братья», который за первую неделю проката собрал всего $ 5000.

Сначала плюсы

«Мы, братья» – не самый худший фантазийный экшн «B» класса. Только класс «B» – не стоит так дорого. Возможно, авторы просто класс перепутали. Но заказ выполнен.

Плюсы в картине есть, но их не так и много. Техническая сторона картины действительно была сделана хорошо – работа оператора и постановщика, каскадеров, профессиональные техники трюков (перевернутые машины, сожженные люди, взрывы, погони – очень зрелищно, и, к сожалению, в большинстве своем ничем не мотивированы), а также отлично сработал гример (пульсирующие внутренности и куски арматуры в жертвах после взрыва в минском метро были чрезвычайно реалистичные и ужасали). Работа режиссера Вильяма Де Виталя была и вправду профессиональной, технически грамотной. На то и был расчет, Вильям Де Виталь – каскадер и постановщик трюков, который поработал в таких картинах, как «Индиана Джонс», «Пароль Рыба-меч», сериал «Уокер – Техасский Рейнджер» и многих других. Сожженные люди были правдоподобны, но драматургически не оправданны. Так как не было ответа на главный вопрос: для чего? Поразили даже не столько взрывы, сколько смысловое содержимое того, что белорусскими гигантскими БЕЛАЗами можно давить людей. Сомнительная реклама белорусского производства.

Также несомненно можно назвать удачей участие в фильме Эрика Робертса – он без вопросов сыграл мутного гада, одного из руководителей всемирного заговора – снаружи белого и пушистого, а по сути – циничного и немного оголтелого от своей опрокинутой правды. Американка с русскими корнями Натали Алам – смотрелась искусственно.

В 2013 году компания «Nonstop MEDIA» стала победителем открытого конкурса национальных кинопроектов, объявленного Министерством культуры Беларуси. Фильм получил государственную помощь – проще говоря, был снят за деньги белорусских налогоплательщиков – по разным подсчетам, от 2 до 5 миллионов долларов. Чтобы победить, кроме всего прочего, киноленте нужно было соответствовать конкретному критерию: художественный фильм должен сниматься на основе событий новейшей истории Беларуси, а в среди актеров должна быть всемирно известная звезда, а точнее, две звезды класса «А». Формально, все условия заказа были выполнены.

Два пишем, три в уме

Когда студенты-сценаристы пишут первые тексты, очень часто они что-то имеют в виду, там, в голове, планах, внутренней драматургии (обычно, они списывают это на «авторское кино и видение»), им ошибочно кажется, что якобы уже само собой имеется в виду то, что думают. Но никто из зрителей не сможет залезть в голову создателям и прочитать смыслы, которых попросту не хватает. В преподавательской практике обычно опережают эту нелепость, как «2 пишем, 3 в уме», предлагая использовать «бонусные глаза» – просто дать прочитать-посмотреть текст или видеоматериал кому-то, для кого он «не родной», не приелся, как манка в яслях .

В фильме показано «Площадь», точнее, ее разгон, – Площадь бездумная, бездушная, бессмысленная, абсолютно не мотивированная, просто ради «а пошли, потому что все идут». Если говорить проще – стадо.

Почему люди идут на Площадь? Что ими управляет? Неизвестно. Почему убийца перерезает артерию невинной помощницы в гостиничном номере? Почему хочет убить американку Сару БЕЛАЗе? Из фильма это не понятно. И понять невозможно, можно только догадываться либо дополнительно выслушивать объяснения авторов.

Создатели картины утверждают, что кино планировалось четырехсерийным – и если посмотреть весь материал без сокращения, то тогда все ясно. Но кого это интересует? Когда люди идут на фильм, который заявлен как национальный кинопроект, сделанный для них, они ожидают, по крайней мере, того, чтобы увидеть, понять, о чем кино. За что они заплатили дважды и даже трижды: первый раз – налогами, второй раз – билетом, а третий раз – своим доверием и временем.

Почему брат два года не может и не пытается сказать брату, что не отбивал у него девушку, не спал с ней? Эпизод с оправданием ситуации (он говорил о другой девушке, которую затащил к себе, а не о той, брата, которую на глазах брата взялся подвести [даже в изложении это звучит странно] – выглядит попросту беспомощно).

Почему журналистка, которая к тому же освещает предвыборную кампанию, ничего не слышала о Площади? Как зайчонок радостно с микрофоном она прыгает в гущу событий, случайно попадая с оператором в аварию у толпы, движущейся в направлении Дома Правительства. И якобы она не плохая, и служба охраны президента держится своей правды – защищает чиновников. Все вроде бы и не черные, и не виноваты. И люди на улицах – словно и не знают, куда идут, так себе – разбегаются по ровненьким рядам. Но не отпускает ощущение, что что-то не так. А на самом деле – не нашим, не вашим. Почему служба охраны президента внезапно – вместо ответственного задания немедленно проверять объекты до его приезда – бросает все силы на охрану американки? Почему, почему, почему? Слишком много этих почему.

Почему журналистка, которая к тому же освещает предвыборную кампанию, ничего не слышала?

По замыслу, фильм должен был рассказывать о предательстве (придуманном), обиде, боли, трагедии, любви, и, наконец, – воссоединении двух братьев, работающих во внутренних органах РБ, в контексте событий современной Беларуси. Но даже первый шаг, их конфликт – надуманный. И от него – дальше все рассыпается. Нет главного ответа – ради чего? Если бы фильм делали про Западную и Восточную Украину, про братоубийственную войну под бдительным оком влиятельных государств, про мировой заговор – было бы понятнее. Если бы фильм делали про братьев, которые говорят на разных языках, поддерживают разный государственный строй – было бы оправдано.

Возможно, если бы можно было изменить жанр. И всю недоговоренность подогнать под него… Например, притча – не требует приземленной конкретики, она более метафорическая.

Предполагалось, что «фильм «Мы, братья… » станет первым коммерческим кинопроектом в Республике Беларусь, снятом по профессиональным стандартам Голливуда с привлечением звезд мировой величины и с последующим мировым прокатом» – по крайней мере, так заявляли создатели. Но о какой коммерческой выгоде речь? Если люди на фильм попросту не идут при всей его рекламе?

В итоге мы имеем только хорошие спецэффекты. И их слишком много.

В чем ошибки, брат?

Ошибка первая – в попытке сделать дорогое и качественное кино, если не умеем делать малобюджетное.

Официальная попытка сделать фильм про современную Беларусь скатывается в то, что создается фильм, который хочет не раскрыть либо подать в определенном ракурсе, а попросту обойти и замолчать белорусские национальные проблемы. В этом ошибка вторая.

Слишком много шума. Неужели по опыту Курейчика и Вечерки не ясно, что чем больше крика – тем сильнее ожидания. И тем больше разочарования. В этом еще одна ошибка.

Ошибкой было и гнаться за чужим (чужой страной, чужими звездами, чужими темами), не ища своего, не обращая внимания, не видя, замалчивая.

Ну и, наконец, национальный кинематограф может быть только про национальные ценности, про национальные проблемы, про страну свою и своих людей. Желательно – на своем языке, который здесь только поможет.

Большая проблема фильма в том, что он анонсировался как национальный, как кино про Беларусь. В нем есть желание угодить – и нашим, и вашим. И смутность, которая здесь выглядит как особенность, а не как отсутствие особенности.

В одном кино все же удалось белорусским. Структурно оно соответствует сути того, что сейчас происходит с белорусским обществом. Здесь нет красного, нет зеленого, нет черного и нет белого, все смешалось, только один стабильный желтый невразумительный свет. Ты не знаешь – идти или ждать. И проголосовать за кого-то или против всех. Или не голосовать вообще. Ведь тот – кто, казалось, свой, – он и несет код Каина… Или всё же нет?

Валерина Кустова, novychas.info