«Мы из неволи забираем людей, которые ежедневно живут в аду». Как освобождают заложников на Донбассе?


В плену самопровозглашенных властей так называемых Луганской и Донецкой народных республик сейчас находятся около 300 украинских военнослужащих. С середины февраля, когда стороны договорились о примирении, процесс обмена пленными замедлился. Почему так происходит – «Белсат» побеседовал с руководителем Координационного центра по освобождению заложников Юрием Тандитом.

– Приветствую, господин Юрий. По вашему мнению, по каким причинам остановился процесс обмена пленными и как происходит сейчас переговорный процесс?

– Каждый день освобождаются люди. Один, два, три человека. Идет процесс. Мы не все можем показывать ради жизни этих людей и ради жизни патриотов, которые нам там помогают, находясь до сих пор на временно оккупированных территориях, помогая выводить людей. 

Мы не каждый раз объявляем, что добавляются люди. Но мы можем говорить, что на сегодняшний день цифра – 2 739 человек. Остаются там около 270 ребят, и каждый день количество тех ребят, которые там остаются, к счастью, уменьшается. Каждый день Служба безопасности Украины и Национальная гвардия, а также представители Министерства обороны проводят специальные мероприятия, чтобы выводить оттуда людей. Иногда используем легенды: например, когда мы  выводили семью из Донецка, мы их переодели, даже взяли определенный антураж, была куплена машина, и потом на этой машине вывозилась по легенде семья. На сегодняшний день, несмотря на то, что  процесс больших освобождений тормозится, опять же не по вине Украины, но каждый день будут выходить и выходить наши ребята. Мы сделаем все, чтобы освободить всех до последнего.– 

– Самопровозглашенные власти так называемых народных республик как-то заявили, что прекращают брать в плен украинских военных. Соответствует ли это действительности. Исполняют ли они свое обещание?

– К счастью, за год военного конфликта, необъявленной войны, конечно же, украинская армия стала сильнее, поэтому наши ребята все реже и реже становятся заложниками.

На сегодняшний день на территории Донецка и Луганска, а также соседнего государства находится около 300 наших заложников. Это не только военные, это также Национальная гвардия, представители добровольческих батальонов и гражданские лица.

Есть сложности с ребятами, которые находятся на территории Российской Федерации. Их около 30-ти, мы ведем следы 11 из них, мы знаем, где они находятся, и разные уровни парламентеров работают по Москве, некоторых из них фактически объявляют террористами, хотя это не так. Процесс приостановился по нескольким причинам. Нам иногда вменяют то, что мы передаем людей, которые якобы не имеют отношения к так называемым ополченцам. Хотя это не так. Например, если женщина едет на велосипеде, у нее в руках несколько телефонов и карта укрепрайона украинского, то кто она такая? Она не идет туда собирать урожай, картошку или клубнику, она едет туда, чтобы с наших мест, где находятся наши регулярные войска, передавать точные данные об их расположении.

– Периодически появляется информация о том, что в отношении пленных предпринимаются пытки, их колят наркотиками, спаивают алкоголем. Насколько соответствует это действительности, и что вам известно об условиях содержания пленных?

– Ребята, которые становятся заложниками, попадая туда, попадают на временно оккупированную территорию, где фактически нет власти. Все, что мы видим там – это то, что те ребята, становясь заложниками, не становятся пленными. Против них не применяется никаких международных правил, с ними делают то, что хотят и порой иногда над ними сильно издеваются. Каждый раз, когда я общаюсь с той стороной, а там есть разные люди – есть полевые командиры, есть казаки – с каждым из них мы индивидуально ведем диалог. И каждый раз я прошу, когда мы узнаем о том, что у них остаются наши ребята, чтобы к ним относились по-человечески. Хотя их действительно пытаются вербовать.

– В последнее время в СМИ появляется информация о том, что многие пленные украинские перевозятся незаконно на территорию России и используются в качестве рабочей силы. Есть ли подтвержденные факты таким случаям? 

– К счастью, эта информация не подтверждается. Мы анализируем не только открытые, но и закрытые источники информации. Каждое передвижение людей, особенно больших групп, всегда покидает следы. То есть во время передвижения эти люди должны питаться, они должны выходить на улицу. И то, что иногда мы получали информацию, например, от Елены Васильевой, эта информация не подтвердилась. Мы знаем, что большинство наших ребят находится на территории временно оккупированных районов Донецкой и Луганской области, и только небольшая часть находится в России. По линии Министерства иностранных дел, мы постоянно ведем переговоры, и мы говорим о том, что нам нужно их забрать, потому что эти ребята находятся на территории соседнего государства незаконно, как Надежда Савченко, или Коля Карпюк.

– А каковы шансы на освобождение украинских узников из России? Когда это может произойти и на каких условиях?

– Каждое освобождение – это чудо, потому что мы из неволи забираем людей, которые фактически ежедневно живут в аду. И мы не остановимся, пока не заберем последнего. Мы радуемся каждый раз, когда узнаем, что ребята из списков, которые считались без вести пропавшими, находятся среди тех, кто жив. Есть, конечно, определенные сложности. Но я думаю, что будем забирать ребят, которых считают фактически, как Надежду Савченко, невозможными к освобождению. Но я думаю, что они тоже вернутся на родину.  

Алёна Литвинова, «Белсат», Киев

Новостная лента