Мечислав Гриб: Мы не могли отказать Лукашенко в референдуме


Бывший председатель Верховного совета в эксклюзивном интервью belsat.eu рассказал, почему в 1996 году Верховный совет не остановил Лукашенко и как рекомендательные результаты референдума стали обязательными.

Преступные истоки государственности

Почему Верховный совет принял предложение президента о референдуме, и могли ли парламентарии этого не делать? 

– Ещё в 1994 году, после инагурации Лукашенко пришёл к нам в Верховный совет и заявил просьбу о принятии решения о придании его указам законодательной силы. Мы посоветовались, открыли Конституцию 1994 года, и показали ему, что единственным законодательным органом страны является Верховный совет, а вносить изменения в Конституцию мы не можем. Конечно, он на нас обиделся, но ничего сделать не мог.

Годовщина Декларации о суверенитете, митинг на проспекте Скорины. Фото vytoki.net

Затем, уже в 1996 году, от него поступило конкретное предложение о внесении дополнений и изменений в Конституцию о предоставлении его указам законодательной силы. Комиссия это заявление рассмотрела, и пришла к выводу, что принять это невозможно – это нарушение всех норм и правил.

Ума у нас тогда, конечно, не хватило, создать какую-­то комиссию, потянуть время, и мы ему сразу отказали. После чего он и внёс предложение о референдуме.

И он это право имел, и он там ничего не нарушил, и действовал в соответствие с Конституцией. И мы не могли ему ни отказать, ни даже редактировать его вопросы, потому что это было его право. Мы обязаны были определить дату проведения – вот и вся наша миссия. А отказать мы не могли. Он просил провести 7-­го ноября, и, наверное, это был отводящий маневр, чтобы отвлечь внимание всех от вопросов к дате.

Единственное, что мы могли сделать – возбудить ходатайство перед Конституционным судом, чтобы тот дал заключение: изменения в Конституции должны носить обязательный характер или совещательный? Суд принял решение о том, что эти вопросы могут быть только совещательными. И в бюллетенях тогда это указывалось. И президент с этим был согласен. А после референдума всё это поменялось. И совещательное всё стало обязательным.

«Власть шла напролом»

­ Много говорилось о массовых фальсификациях на референдуме – как реальное положение вещей соотносилось с официальными цифрами?

– По заявлениям бывшего председателя ЦИК Гончара, референдум готовился и проводился с огромными нарушениями. Он заявлял, что ЦИК, без его ведома и участия, где-­то изготавливает бюллетени. Он не знал, где и за какие средства, как, в каком количестве, как развозились по участковым комиссиям – всё делалось какими-­то скрытыми ходами. За несколько дней до референдума он заявил, что протокол не подпишет. Конечно, это было смелое и отчаянное, но ненормальное и поспешное политическое решение – нужно было дождаться конца референдума. Но он не думал, что так с ним поступят – служба безопасности президента взяла его за руки­-ноги, и выкинула из избиркома, поставив другую (Ермошину – прим.ред.). 

Тогда и жук, и жаба кричали о всевозможных нарушениях, но власть не обращала на это никакого внимания и шла напролом.

– ­После того, как был распущен Верховный совет, какие у вас были эмоции?

-Мы чувствовали себя униженными, оскорблёнными, самым грубым образом обманутыми. Но мы не собирались вдаваться в упадничество и уходить – до 2000­-го года и дальше часть нашего парламента работала в новом формате. Конечно, мы не имели законодательных полномочий, но мы собирались, проводили собрания, обсуждали вопросы… У этой группы изгнанных и неподчинённых депутатов сохранилась воля к сопротивлению и объединению.

«Оппозиция, отказавшись от борьбы за Конституцию­-94, очень много потеряла»

­ Однажды Вы сказали, что действующая Конституция по своей демократичности ни в какое сравнение не идёт даже с вариантом времён СССР – почему?

-­ Те Конституции были довольно демократичными – там всё прописывалось, права и свободы декларировались. А в редакции 1996 года этого нет: нет функции разделения властей, на первом месте ­ президент и его власть. Там от президента стали отрастать три ветки власти – исполнительная, законодательная и судебная – это вообще что­-то новое. А в советских Конституциях 6-­я статья закрепляла власть не за одним человеком, а за партией – это была тоталитарная власть тоже, но 20­-миллионной партии, а не одного человека.

– В память о годовщине референдума Николай Статкевич провёл акцию – что Вы об этом думаете?

– Акции, наверное, нужны, они должны проводиться – народ должен высказывать своё мнение. Но если акции делаются для того, чтобы немножко пропиарить самих организаторов – это одно, если всё идёт из народа – это другое.

-­ Как Вам кажется, эта такая акция могла бы идти от народа?

– Думаю, что нет. Ну, сколько было на этой акции людей? Думаю, очень мало – о каком народе мы здесь можем говорить? Наши люди десятилетиями воспитывались в системе того, что Конституция есть Конституция – она декларирует права и так далее, но жизнь есть жизни, и люди по Конституции – даже по этой – не живут. Они живут по указам и приказам.

-В 1997 году за участие в митинге в защиту Конституции­-94 Вы были оштрафованы на 800 долларов, у Вас отобрали адвокатскую лицензию – почему сегодня в оппозиции никто не говорит о той Конституции?

– Оппозиция, отказавшись от борьбы за Конституцию в редакции 1994-­го, очень много потеряла. И где­-то в 2005-­06 годах Конституцию перестали вспоминать – как будто её и нет, как будто всех и устраивает новая её редакция.

Я говорил, напоминал, старался, но один я много сделать не мог. Почему-­то все от неё отвернулись, даже те, кто её разрабатывал. Вспоминает кто­-то иногда, но чтобы сражаться за Конституцию – всё как-­то заглохло.

«Мы надоели Западу со своими проблемами, они на нас уже смотреть не могут!»

Лукашенко успешно переигрывает, не считаясь ни с по-­прежнему объединяющейся оппозицией, ни с санкциями и рекомендациями международных организаций. Почему?

– В мире сейчас совсем другое время. И Лукашенко в этих вопросах далеко не единственный. Возьмите все республики на постсоветском пространстве – и в России то же самое происходит, и везде – где-­то тоньше, где-­то хитрее. Возьмите азиатские республики – всё то же самое происходит. Время такое. И никто ничего сделать не может. Запад и Европа, что бы они ни делали, скажут: «Ваш народ так решил – и живите». И никто ни за кого не придёт менять власть, не принесёт перемены – хотите так жить, значит, живите. Могут говорить, осуждать, принимать заявления – не более. И им мы уже все надоели совсем, они на нас уже смотреть не могут, мне так кажется…

– Лукашенко – сильный политик?

– Я бы сказал, что Лукашенко – сильная, харизматическая личность. Но я отношу его к талантливым и большим популистам. ­

– Чем было бы органично заниматься талантливому большому популисту? 

– Популизм в международной политике сегодня довольно моден. Уровень политиков резко пошёл вниз. Мы сегодня слышим руководителей больших и малых стран, которые опускаются до очень низкого уровня – раньше это было невозможно. И Хрущёв, снявший ботинок и стучавший им по трибунам – это было ого-­го. А сегодня это – детская шалость, в сравнение с тем, что делают отдельные руководители.

Мир поменялся, к сожалению, не в лучшую сторону – руководители потеряли моральный и идеологический уровень примерности для своего народа. Перешли на какой­-то практицизм. Деньги, деньги, кредиты ­ любым путём, где угодно, со своих или с чужих, обман или не обман – лишь бы была выгода. И это не только у нас, а везде.

Евгений Балинский,  belsat.eu

Новостная лента