Матеуш Марчевский: «Белорусы должны были скрыться на некоторое время под землю». Интервью с автором книги о Беларуси

Не так часто появляются книги о Беларуси, которые пишут иностранцы. «Колесные озера Беларуси» – это портрет нас, белорусов, который бы мы не смогли нарисовать сами.

Книга только-только появилась в польских магазинах. Интервью с её автором Матеушем Марчевским в программе «ПраСвет».

Алина Ковшик: Эта книга, по моему мнению, как бы обязательное чтиво для тех, кто собирается поехать в Беларусь, так как показывает скрытое.

Матеуш Марчэвский: Очень рад, что так выглядит Ваша рефлексия после прочтения этой книги. Я ездил в Беларусь в течение четырех лет, и каждый раз эта страна показывала себя с другой стороны, с новыми аспектами, показывала мне новые вещи. У нас в Польше мы имеем специфическое восприятие Беларуси, настолько специфическое, что, по сути, его нет. Когда я разговаривал со знакомыми и говорил им, что пишу книгу о Беларуси, то они отвечали: это очень интересно, потому что мы о Беларуси ничего не знаем. Это один из вопросов, который мы, как соседи, должны себе задавать: как это возможно в сегодняшнее время? Хотя это меняется… Ведь я начал писать в 2012 году. И когда ехал туда, то это была тайна. То единственное, что у меня было, это информация о стране из прессы, а эта информация из прессы, как мы знаем, далека от полного образа как живут люди. Мысль о том, что я напишу книгу, была, но одновременно я искал какого-то ключа.

Алина Ковшик: И что было этим ключом для тебя?

Матеуш Марчевский: После двух лет посещения Минска, а я был и на Полесье, я познакомился с человеком, который рассказал мне о Ластовском – премьер-министре независимой Беларуси с начала 20-го века, и его короткую повесть «Лабиринты», в которой главный герой спускается в Полоцкие подвалы и там слышит пение белорусских старцев. И эта повесть – обязательна для всех, кто интересуется белорусской идентификацией, так как в ней фиксируется очень много проблем. Ластовский написал повесть о народе, который в определенное время должен был спрятаться под землю в связи с историческими событиями, с географическим расположением в Европе, с геополитикой.

Алина Ковшик: То, что ты пишешь в своей книжке, то, что я оттуда вынесла, это что белорусы такой народ, который сделает все, чтобы уцелеть. Или это такой главный девиз нашего сознания, по твоему мнению, как автора?

Матеуш Марчевский: Я вообще думаю, что сознание состоит из большого количества аспектов. И в зависимости от того, какой мы народ берем и рассматриваем, в этом сознании будут разные ключевые элементы. Я, конечно, не эксперт, я написал эту книгу после четырех лет, и она только взгляд одного человека на очень широкое дело. Но мне кажется, что осознание хрупкости и неспокойствия истории вписаны в белорусский душу. «Выживание», когда мы слышим это слово, то думаем о том, что кто-то защищается, но это слово имеет и тот смысл, что если, например, выжила какая-то идея, то она была очень сильна.

Алина Ковшик: Книжка заканчивается очень сильной сценой … Там женщина, которая танцует. Сохраним интригу, но ты бы мог сказать, чем еще тебя удивило Беларусь? Что было для тебя наибольшей неожиданностью?

Матеуш Марчевский: Думаю, что наибольшее неожиданность – своеобразная белорусская метафизика. И я не говорю этого, чтобы сделать белорусам удовольствие, абсолютно. Я просто очень чутко воспринимаю разного рода духовные колебания и повести, которые я открываю в тех местах, где бываю. В Беларуси живет какая-то духовность, и пусть никто этого не воспримет как негативный аспект, некий архаизм. Мол, духовный – значит плохой. Ни в коем случае нет! Ведь и эта страна и народ очень динамично развиваются. Но в народе остается жива та метафизика, которой мне не хватает в Польше, и это здорово. Я был этим глубоко тронут. Поэтому книжка, возможно, показывает какой-то духовный портрет, а не тот портрет, который мы рисуем журналистскими инструментами. Книга позволяет проникнуть глубже и рассказать о вещах, которые не всех интересуют. Думаю, что было бы больше таких книг и было бы больше таких рефлексий с обеих сторон, если бы мы могли, правда, не знаю как, проникать, взаимодействовать. Это было бы важно, для обеих сторон.

Алина Ковшик: Как ты думаешь, тебе удалось книгой разрушить определенные стереотипы, связанные с Беларусью и господствующие здесь в Польше?

Матеуш Марчевский: Не знаю, удалось ли разрушить стереотипы, так как не знаю, роль автора – обучение и поучение. Но пунктом в мою пользу может быть то, что после авторских встреч люди мне говорят, что Беларусь, о которой они ничего не знали, показалась им страной весьма интересной, с другой реальностью, в которой оригинально переплетаются религия, история, тождественность. У меня есть скромная надежда, (со смехом) ладно, не скромная, а большая надежда, что эта скромная книга поможет нам понять наших соседей белорусов абсолютно по-новому. Субъективно, потому что я не говорю, что я объективен в том, что пишу. Но мое описание дополняет тот образ Беларуси, который царит у нас.

Алина Ковшик: Я думаю, что эта книга могла бы быть очень интересным чтивом и для самих белорусов. Чтобы они увидели, как нас видят. Есть какие-то планы, чтобы сделать перевод книги?

Матеуш Марчевский: Это моя мечта. Это моя большая мечта. Мы все устали от тех, кто говорит нам, как должно быть. Но если существует много голосов на ту же тему, то мы можем выбрать кого нам слушать. Это один из таких голосов.

Алина Ковшик: По моему мнению, это хор голосов. Ведь героев так много в этой книжке. Некоторых ты называешь по имени, а только даешь метафорические прозвища. Некоторых подписываешь по имени и фамилии. Многих я даже лично знаю. И это те люди, которые действительно строят ту Беларусь, которая не всегда на виду. Может, в конце спрошу, чего бы ты пожелал Беларуси? Той Беларуси, которую ты относительно глубоко познал.

Матеуш Марчевский: Я бы пожелал безграничной свободы на право быть гражданами, обществом. Ведь это очень ценное и очень хрупкое. И это мое самое большое пожелание. Если собственная, индивидуальная свобода ко всему уже есть, если она выработана, тогда отечественная свобода может расширяться в бесконечность. В противном случае наша индивидуальная свобода имеет свои пределы, и тогда это уже не свобода.