Четыре года назад Евгений Васькович был осужден на семь лет за поджог здания бобруйского КГБ. Belsat.eu пообщался с бывшим политзаключенным о жизни в тюрьме и планах на будущее.
– Та бутылка с коктейлем Молотова никому не сделала ни лучше, ни хуже, ничего не изменила, никому ничего не донесла, никого ни к чему не подтолкнула. Пострадали только Вы и Ваши друзья. Вы как-то переосмыслили тот поступок?
– Я понял, что есть другие способы достижения целей, которые не приведут к таким последствиям в том плане, что, действительно, результата нет, а только навредил себе.
– Какое у Вас настроение сейчас?
– Сначала, была эйфория, сейчас стало спокойнее и эмоции улеглись. На вокзале была эмоциональная встреча. Родные меня там ждали, и друзья, и наше бобруйское демократическое сообщество. Потом приехал к матери в деревню, где уже более спокойно.
– Что Вы вчера делали, когда узнали об освобождении?
– Я вчера работал на промзоне, пришел а 4:00, и где-то в пять в вечера пришли за мной два офицера, и забрали. Куда – непонятно. В самый последний момент сказали, что освобождают. Отвезли на вокзал, офицер приобрел билет, после чего посадили в автобус.
– Вы сказали, что работали. Сколько зарабатывали?
– Работая пять дней в неделю, примерно, с 8:30 до 17 я получал 18-19 тысяч рублей в месяц. Плюс к этому давали бланки на товары. Хотя деньги на товары у меня всегда были. А 18-19 тысяч это с учетом коммунальных платежей. У нас там на стенде висела распечатка с расценками на коммуналку на одного заключенного.
– Что было самым трудным во время заключения?
– Наверное, переосмысление, переоценка ценностей. Очень сильно менялся характер.
– В Интернете то и дело писали, что Вы периодически попадали в карцер. За что?
– Например, за форму одежды – выходил в майке, а не в хэбэшной куртке. Карцер – это камера на одно человека, есть деревянная койка, которую в день прицепляют, на ночь раскладывают, деревянный пол, унитаз, умывальник, кресло, одни решетчатые двери, одна сплошная. Зимой, кстати, топили нормально некоторые рассказывали, что в других колониях можно было даже обжечься о батареи.
– Как Вы думаете, почему выпустили всех политзаключенных?
– У меня только одна версия – будущие выборы. Может желание получить от кого-то какие-то бонусы за освобождение политзаключенных, или что-то связанное с этим – я в экономике не очень разбираюсь.
– В 2011 году вы говорили, что «система действует как гестапо». По вашему мнению что-то изменилось?
– В плане тотального контроля, выслеживания, поиска, который ни на секунду не останавливается ничего не изменилось. В плане формы, конечно, это отличается – сейчас не те времена, когда можно безнаказанно лишить кого-то жизни или здоровья, все это теперь делается на психологическом уровне. Сравнить систему с гестапо сейчас не могу.
– Ваша партия, БХД, никого не поддерживает на выборах, своих претендентов не выдвигала, но выразила поддержку Статкевичу. Вы согласны с такой линией?
– На данный момент участие в выборах глупость. Сейчас нет того человека, который реально бы составил конкуренцию в плане узнаваемости, а те, кто может конкурировать не могут участвовать в выборах. Статкевич был в местах лишения свободы и сейчас, выйдя на свободу, он уже не сможет поучаствовать в выборах.
– Что будете делать дальше?
– Я планирую продолжить работу в «Бобруйском курьере», возможно поступлю в Европейский гуманитарный университет. А так – буду обязательно продолжать и журналистскую, и политическую деятельность.
– Как думаете, в вашей газете Вас ждут?
– Вчера редактор газеты сказал, что он меня даже не увольнял. После этих слов я понял, что меня там действительно будут ждать.
Разговаривал Евгений Балинский, belsat.eu