«Вокруг беспорядочно валялись выбеленные кости и черепа да колья, на которых в то время еще можно было прочесть выжженные каленым железом номера личных дел захороненных», – таким лагерь «Днепровский» увидел во время сталинских репрессий белорусский политзаключенный. «Белсат» узнал, как это место выглядит сейчас.
В период расцвета сталинского террора ГУЛаг руководил несколькими тысячами лагерей, разбросанных по всему Советскому Союзу. Всего система объединяла 53 лагерных управления с тысячами лагерных отделений и пунктов. Самые ужасные условия были у тех, что располагались на Колыме.
«Гнили пальцы и носы»
Колымский край занимает 2,5 млн квадратных километров. Почти 500 тыс. из них – это Магаданская область. Практически вся ее территория входит в зону вечной мерзлоты. Зимой столбик термометра опускается ниже минус 60. А длится зима 9 месяцев.
«Гнили пальцы на руках и ногах, что иногда заканчивалось гангреной. Случалось, что отваливалась хрящевая часть носа, и человек напоминал сифилитика на последней стадии болезни», – вспоминал об обморожениях в книге «Черты моего поколения» белорусский политзаключенный Вячеслав Шидловский.
В 1936-м он получил 4 года за «участие в контрреволюционной группировке» и провел их в лагерном пункте «Командировка Челюскин» на золотом прииске Хатыннах, 600 км к северу от Магадана.
На картах Магаданской области, составленных местными историками, – более 400 лагерных пунктов. Земля вокруг них усеяна костьми тысяч людей, среди которых множество наших соотечественников. По современным оценкам, через Колыму за годы репрессий прошли от 740 тыс. до 870 тыс. заключенных. Из них умерли около 130 тыс. – примерно каждый шестой. Среди наиболее распространенных причин смертности: воспаление легких, алиментарная дистрофия, травмы на производстве.
Найти остатки такого лагеря сегодня непросто. В конце 1950-х большую их часть закрыли. Вместе с ними прекратилась жизнь и в некоторых поселениях, но большая часть их осталась. Они проглотили заброшенную лагерную инфраструктуру, которая была расположена рядом. Оборудование вывезли на действующие предприятия или сдали в металлолом, построения переделали, разобрали, растащили на дрова, снесли или сожгли. Лагеря, узники которых добывали россыпное золото, часто располагались прямо на месторождении и уничтожались при повторной добыче.
Лагеря обносили колючей проволокой, которую присылали американцы
Лагерь «Днепровский» находится недалеко от калымской трассы, примерно посередине пути из Магадана в село Ягодное. Благодаря этому к нему можно проехать внедорожником. Лагерь лежал рядом с рудником «Днепровский», где с 1941 до 1955 года (с перерывом в середине 1940-х) добывали олово. Сначала здесь работали заключенные Севвостлага, после – Берлага.
Из лагерной Колымы лучше всего сохранились лагеря и производственные объекты, удаленные от калымской трассы и закрытые вместе со свободными селениями-спутниками в середине 1950-х годов. Чаще всего это были рудники, где добывали оловянную руду (касситерит). Именно таким был «Днепровский».
До сих пор стоят остатки дробильной фабрики с большими отвалами руды, лагерные вышки, колючая проволока, фонари. Правда, самые ценные объекты: бараки и главное здание фабрики – сгорели. Зато вокруг еще можно найти таблички «Запретзона. Стреляют», прожекторы, сделанные из банок, куски колючей проволоки и остатки ватников, сшитые из мешков из-под американских продуктов. Последние, конечно, попадали не к узникам, а к вохре ( «вооруженная охрана») или уголовникам, которые были лагерной «элитой» и пользовались поддержкой администрации.
«Днепровский» начал работать с лета 1941-го, и тогда же дал первую руду. Руднику присвоили т. наз. 3-ю категорию горнодобывающих предприятий, то есть – невысокого значения и с относительно небольшой численностью заключенных (формально – от 500 до 1000 человек, могло быть и меньше). Принадлежность к такой категории свидетельствовало и о слабом обеспечении ресурсами «с материка» (центральных районов СССР).
В годы войны обеспечение «Дальстроя» из центральных районов резко сократилось. Вместо этого создавали местное производство (например, электролампочек) и пользовались поставками через ленд-лиз (продукты, автомобили, горнодобывающее оборудование). Из банок от американской тушенки делали тазики и миски, крыли крыши и обивали стены рядом с печками. Известно также, что большую часть колючей проволоки, которую в СССР использовали во время Второй мировой войны и после нее, получили в рамках американской помощи. Кстати, за поставки ленд-лиза платили тем самым золотом, что добывали на Колыме.
Белорусский политзаключенный, который оставил воспоминания о Колыме
Вячеслав Шидловский [12.1.1913 (по паспорту 12.3.1913), д. Корзуны Игуменского пав. Минской губ., теперь Червенский р-н Минской обл. — 23.8.1997, мест. Смиловичи Червенского р-на], мемуарист, геолог, художник.
В 1929 г. окончил Смиловичскую семилетку. Увлекался рисованием, пытался поступить в Витебский художественный техникум (не прошел по конкурсу из-за социального происхождения, так как был не из рабоче-крестьянской семьи, а из учительской). С 1935 служил в армии в Минске, учился в Объединенной белорусского военной школе имени ЦИК БССР, потом в Московской артиллерейской школе имени Красина, которая была переведена в Краснодар.
Арестован в 1936 года по доносу одного из студентов. В 1937-м осужден к 4 годам лишения свободы. Этапирован в один из колымских концлагерей. После освобождения (5.11.1940) работал в геологических партиях «Дальстроя». Создал много зарисовок из мест своих экспедиций. В Беларусь вернулся в 1947-м. Работал геологом в Белглавгеологии. Оставил рукопись воспоминаний. Реабилитирован в 1988.
Вячеслав Шидловский попал сюда как раз в середине 1940-х, когда рудник законсервировали как малорентабельный. Хотя он уже отсидел свой срок, выехать из Колымы сразу после освобождения не разрешали, и он вынужден был устроиться на работу в геологическую службу.
«Однажды, по долгу геологической службы, мне довелось быть заброшенным на оловянный рудник «Днепровский». В то время рудник пустовал. Обогатительная фабрика разрушилась. Не очень далеко от нее был и лагерный могильник. Он представлял собой длинную засыпанную траншею. Поверхность ее просела, оформив очертания. Могильник в свое время, по-видимому, был также разграблен медведями. Вокруг беспорядочно валялись выбеленные кости и черепа и колья, на которых в то время еще можно было прочесть выжженные каленым железом номера личных дел захороненных», – вспоминал он.
Ночью расстрелы глушили тракторами
Все предприятия на территории сегодняшней Магаданской области принадлежали «Дальстрою» – комбинату особого типа, который с 1938 года падчинялся непосредственно НКВД. Главной задачей этого государственного треста была добыча драгоценных ископаемых, одним из которых и было олово. Однако основу экономики «Дальстроя» составляло золото, которое также добывали заключенные.
Поселок Хатыннах, рядом с которым работал Вячеслав Шидловский, был центром Северного горно-промышленного управления «Дальстроя», которое управляло добычей золота.
Варлам Шаламов, автор знаменитых «Колымских рассказов», пишет, что в начале 1930-х условия работы здесь были приемлемые (если не брать во внимание факт, что большинство тех, кто сюда попадал, осудили ни за что): «Отличное питание, одежда , рабочий день зимой 4-6 часов, летом – 10 часов, колоссальные зарплаты для заключенных, которые позволяли им помогать семьям и возвращаться после срока на материк обеспеченными людьми», – пишет он об условиях при «первом Колымском начальнике» Эдуарде Берзине.
Однако берзинская эпоха быстро сменилась гаранинской. Степан Гаранин возглавлял Севвостлаг в 1937-38, сам был родом из Беларуси. С его именем связывают особенно жестокие и массовые расправы с «антисоветскими элементами». Чаще всего их доводили до истощения голодом, а после расстреливали за т. наз. саботаж: отсутствие стахановских результатов работы. Гаранин был сумасшедшим алкоголиком, и позже появились свидетельства, что его именем прикрывались настоящие инициаторы зверств.
Одним из наиболее известных мест расстрела была т.наз. Серпантинка – тюрьма в тупике горной дороги, где в 1937-39 годы еженощно убивали 30-50 человек. «В долине напротив лагеря, по ту сторону Хатыннаха, светятся огни Серпантинки. Где-то там, на ее территории, гремит тракторный мотор. Звук его, приглушенный расстоянием, перебивается взрывами в забоях. Там, в тюрьме, творится черное дело. Пришло подходящее время для злодейских расстрелов по приговору «тройки». Делается это под звуки взрывов и грохот тракторного мотора, чтобы не слышали пистолетного треска другие узники, которые сидят в загонах деревянной тюрьмы, как в сарае, чья очередь еще не подошла», – еще один отрывок из книги «Черты моего поколения».
Вторая жизнь «Днепровского» и белорусские националисты
В середине 1940-х рудник «Днепровский» законсервировали как малорентабельный, но в 1949-м работы на нем возобновились. Рядом создали лагерное отделение № 11 особого лагеря № 5 «Береговой» (Берлаг), где держали «особо опасных государственных преступников», которых использовали на «особо тяжелых работах».
На 23 марта 1949 года «особый контингент» Берлага состоял на 44,8% из «националистов», на 30,5% – из лиц, которые «создают опасность своими антисоветскими связями и враждебной деятельностью». Известно, что среди обвиняемых в национализме были жители Украины, Беларуси, Латвии, Литвы, Эстонии. Часть заключенных составляли и настоящие преступники. Количество заключенных на руднике «Днепровский» тогда не превышало 1500 человек.
В 1950-е годы часть наиболее тяжелых производственных процессов на руднике механизировали: провели электричество, установили промышленные приборы, применяли бурильные молотки и компрессорные станции, скреперы и лебедки на рудоспусках, работали самосвалы и бульдозеры, действовала обогащающая фабрика. Среди средств механизации производства встречалось и американское оборудование фирмы «Денвер», полученное через ленд-лиз.
Объяснялось это, скорее, стремлением к росту производительности, чем желанием смягчить условия труда заключенных. С ростом механизации увеличивались и нормы, да к обслуживанию техники узников допускали чрезвычайно неохотно – их по-прежнему бросали на самые тяжелые работы.
В 1954-м рудник «Днепровский» снова законсервировали и закрыли: росли поставки дешевого олова из Китая, запасы иссякли, сократилось количество заключенных. В то же время ликвидировали и Берлаг. В 1960-е годы на базе поселения вольнонаемных еще действовала Асанская геологическая партия Ягоднинской комплексной геологической экспедиции, с ее ликвидацией был окончательно закрыт и поселок Днепровский.
Многие жители Магаданской области мечтают о возвращении Сталина: тогда были хорошие дороги, исправно работала промышленность, а в теплицах созревали огурцы… Естественно, никто из мечтателей не допускает мысли, что сам мог бы оказаться по ту сторону колючей проволоки.
Сергей Райзман, председатель Магаданского областного историко-просветительского общества «Мемориал»
Алина Кашкевич/ТП, belsat.eu
сентябрь-октябрь 2013
