Батальон «Донбасс» заимствует из белорусской реальности. Разговор с комбатом


Легендарный командир «Донбасса» Семён Семенченко рассказал «Белсату» о мотивах белорусов идти на украинскую войну, возможность нового Майдана и выборы в Верховную Раду. Хотя выборы ещё не состоялись, но мы уже знаем, какой законопроект военный деятель предложит, если его изберут в парламент.

С Семёном Семенченко мы встретились в отеле МВД Украины. Туда командир «сбежал» из больницы, как сам определил. Из-за организационных дел батальона у него нет времени заниматься избирательной кампанией. Семенченко – второй по важности кандидат в Верховную Раду от партии «Самапоміч» («Самопомощь»), которую возглавляет мэр Львова Андрей Садовый. В общей сложности от батальона «Донбасс» в парламент по партийным спискам идут 7 человек. Зачем идти в политику во время войны, и как депутатское удостоверение поможет «киборгам» из донецкого аэропорта?

Мы выяснили, что в батальоне взяли на вооружение не только автоматы, но и практики из белорусской политической жизни. Как рассказали бойцы, если кто из офицеров начинал откровенно врать, солдаты хлопали ему в знак протеста против лжи. Во время нашего разговора никто не хлопал.

 

О выборах

– Как вы планируете в будущем совмещать депутатство в Раде и командование батальоном?

– А как совмещают поездки на Багамы, бизнес и депутатство?

– Но тогда получается, что это только фикция?

– Почему? У нас есть прозрачное видение законов, которые необходимо будет принять, но меня, конечно, больше интересует не законотворческая работа. Моя узкая специализация – сфера безопасности государства и армии. Меня интересуют полномочия и доступ к информации, а также возможность через депутатство защищать батальоны, обеспечить социальные права военнослужащих АТО (антитерорристической операции – belsat.eu). И надо менять имеющуюся военную систему. Многие военные готовы рисковать своей жизнью ради защиты страны, но демотивированы недостатками системы. Зная график сессий парламента, я думаю, мы будем лучше работать, чем люди, которые совмещают это с бизнесом.

– Ваш первый законопроект?

– О добровольцах. Этот законопроект позволит дать статус, социальные льготы семьям погибших добровольцев, людям, которые были ранены, к примеру, из «Правого сектора» и других добровольческих батальонов, которые просто вышли с оружием в руках, как партизаны. Таких людей очень много. Например, сейчас аэропорт в Донецке защищают бойцы «Правого сектора», они никак не оформлены. А этот закон позволит государству задним числом взять на себя обязательства перед этими людьми.

– Получается, будет такая Рада полевых командиров?

– Совсем нет. В Верховной Раде 450 депутатов, а командиров максимально будет 10 человек.

О добровольческих батальонах

– В одном из последних интервью вы сказали, что теперь на Донбассе вы воюете не против сепаратистов, а против российских войск. В этой ситуации добровольческие батальоны вообще нужны ли?

– Государству – нет. Для государства это фактор дестабилизации, потому что стабильность мы понимаем по-разному.

– Кому они тогда нужны?

– Народу. Что такое добровольческий батальон? Это очень боеспособная часть. Например, батальоны «Айдар» и «Донбасс» воевали достаточно успешно. Как штурмовые батальоны мы непосредственно брали Лисичанск, брали Иловайск, брали Николаевку, приняли участие в боях в Артемовске, Дзержинске, работали под Золотым … То есть, у нас достаточно хороший послужной список, которому может позавидовать любая воинская часть того же спецназа. Вдобавок к этому мы фактически освободили от сепаратистов 4 района Донецкой области, где до сих пор нет ни одного флага ДНР. Это было ещё в апреле. В мае мы участвовали в Мариуполе в антитеррористической операции. Но сейчас мы видим, что добровольные части государству не нужны, их будут заменять регулярными войсками. Мы готовы при необходимости идти в армию, но для этого должны быть такие условия, чтобы мы не потеряли свой потенциал.

О третьем Майдане

– Много ли белорусов у вас в батальоне?

– 7 человек было.

– А сейчас?

– Сейчас 2 человека, остальные ждут когда будет собираться батальон непосредственно для боевых действий.

– Мотивация белорусов отличается от мотивации украинских бойцов?

– Да, потому что украинцы шли защищать своё государство, а они – чужое. Наверное, они чувствовали родственность интересов, родственность целей.

– А всего под вашим командованием сколько человек?

– В рядах – 450 чалавек, 110 человек раненых, часть из них дома или в больнице. Часть людей на ратации. Часть в лагере в Днепропетровской области, но они не участвуют в боевых действиях, их не оформляют. Они проходят тренинг, сидят в лагере, многие из них заболели, потому что очень холодно в палатках.

– Не оформляют, потому что боятся Семёна Семенченко?

– Я не могу понять, чего они боятся. Наверное, используют ситуацию, что наши пленные и батальон попали в «Иловайский котёл», чтобы всё дело закрыть, чтобы люди разошлись сами. По крайней мере, я наблюдаю непонятное торможение в восстановлении боеспособности батальона. Не дали тяжёлую технику, которую обещали, хотя готовы экипажи. Не дали ни БТР-ов, ни танков, мы до сих пор не получили награды, положенные нашим солдатам и офицерам. Не выкуплены военнопленные. Сейчас идёт проверка, куда мы дели оружие, хотя понятно, куда мы её дели, если батальон попал в «котёл», когда убиты ротные, взводный, мои заместители. Ясное дело, если бы мы были сейчас на Донбассе, мы не смотрели бы так на все эти перемирия.

– А может быть, вас боятся из-за того, что будет третий Майдан?

– Понимаете, третий Майдан как некая организованная сила не нужен. Майдан создаётся стихийно. К первому Майдану, понятно, готовились несколько лет, как теперь выясняется. Второй Майдан произошёл абсолютно стихийно. Третий Майдан, я боюсь, будет военным, но, честно говоря, не хотелось бы экспериментов над государством. Хотелось бы, чтобы перемены шли эволюционным путём, потому что может получиться абсолютно непрогнозируемый результат.

О перемирии

– Перемирие, оно вообще работает?

– Оно не работает. Боевики заявили, что за время перемирия они захватили 38 населённых пунктов. Я не знаю, правда ли это, но то, что каждый день гибнут люди, – это 100 %. И под донецким аэропортом, и под Дебальцовом, и под Счастьем – это в Луганской области.

Высок ли уровень ненависти к украиской армии в Донецке, на территориях, которые под ДНР?

– У нас есть люди, которые выбирались из-под Иловайска, из окружения, и рассказывали, как они раненые отсиживались в 9-этажном доме, на занятой боевиками территории, жили там 2 недели, потом вышли. Они говорили, что там много людей воспринимает себя как местных, а о боевиках говорят, что они чужие, с ДНР. То есть, даже на захваченных территориях не всё так просто. Не могу сказать, что большинство там сильно поддерживает сепаратистов. Ненависть… Да, она есть у тех людей, которые верят тому, что показывают по телевизору. Но я не понимаю почему.

– А если сравнить уровень антиукраинских настроений весной и сейчас? Этот уровень уменьшился или вырос?

– Я думаю, уменшился. Люди видят реальное лицо войны и измучались. С обеих сторон.

О том, чтобы называть вещи своими именами

– На Донбассе идёт война, но официально это называют антитерорристической операцией. Это мешает?

– Ясно, это мешает мобилизовать общество, потому что в Киеве люди даже не чувствуют войны. Ещё одно дело, например, пленные, которые не имеют статуса пленных, из-за того, что у нас нет войны.

– А почему нельзя назваць вещи своими именами?

– Я думаю, что это кому-то выгодно: Путину, правительству Украины… Прежде всего в этом есть эконимические и политические выгоды. Если бы не было кому-то на корысть, АТО давно называли бы войной.

– Украина готова к «большой войне»?

– Сейчас нет.

Беседовал АН, belsat.eu

Новостная лента