Николай Автухович рассказал belsat.eu, что чувствует заключенный, когда решается на долгую голодовку.
Ветеран войны в Афганнистане и предприниматель из Волковыска дважды попадал за решетку. Правозащитники признали его осужденным по политическим причинам. Его голодовка в 2008 году против задержания и преследования продолжалась 93 дня.
– Как чувствует себя заключенный, который голодает долгое время?
– Когда человек голодает и видит, что на него не реагируют, он думает о том, чтобы случилось что-то, чтобы закончилась голодовка и что-то решилось. Я так ждал момента, который бы позволил мне закончить голодовку. Чтобы все было логично и не было такого, что я сказал и здесь даю заднюю. Возможно Савченко тоже об этом думала. После 30-го или 40-го дня сухой голодовки меня привезли в Гродно, в госпиталь в Пышки. Доктор говорит: «У тебя такое состояние, когда начинаются необратимые процессы. Если ты не начнешь пить, все может быть очень плохо».
Я отказался и подписал документы. Меня повезли в тюрьму, где я потерял сознание. Если ты долго не ел, ты уже не чувствуешь, что там в организме происходит. Ничего не болит, просто слабость. Когда я пил воду, то ежедневно я терял 500 граммов. Когда сухая голодовка – то 700 и больше.
– Как относится тюремная администрация к голодающим?
– Через дверь камеры не видно, как они реагируют. Конечно, подсматривают в глазок каждые пять минут: если вдруг потеряет сознание, сразу поднимают тревогу. В тюрьме очень много людей голодает, которых пресса не отслеживает. Они больше боятся не столько голодовки, сколько огласки. Если состояние человека таково, что его необходимо вывозить за забор, в городскую больницу, то администрация этого боится, потому что там врачи будут отчитываться, почему он голодает, против чего и как долго. Простым зэкам говорят: нам проще тебя списать, чем с тобой бороться.
– Адвокат Надежды Савченко рассказывал, что ей ставят капельницы. Это может делаться вопреки воле узника?
– На Володарке у меня были плохие анализы. Я не отказывался от капельницы, так как знал, что мой вопрос не скоро решится: никто меня не выпустит и суда не будет. Я понимал, что капельница нужна. В моем локтевом суставе вен уже не было видно, поэтому они делали везде: на запястье, на ноге. Вены «пропадают», когда долго голодаешь. Когда человек теряет сознание, это могут делать и без его ведома. Когда я пришел в сознание, я стал больше, чем был. Ноги не влезали в тапки. Это из-за того, что врачи включили капельницу слишком интенсивно. После в камере даже разрешили подвесить ткань, чтобы держать ноги высоко и жидкость уходила из конечностей.
– Удалось ли Вам восстановить здоровье после голодовок?
-У меня не было возможности пройти хорошее обследование даже после освобождения. Не знаю, возможно ли это в Беларуси вообще. Какие-то болячки сегодня есть …
– Голодовка в тюрьме – это последний шаг отчаяния или акция, которая действительно может принести плоды?
– Люди идут на это из-за отчаяния. Я знаю очень много примеров, когда это заканчивается тем, что они останавливаются, так как их пугают. В колониях так называемые блатные таким начинают угрожать. Я поднимал шум в прессе, правозащитники приезжали в колонию в Ивацевичи. Тогда администрация начинала давить на человека, и он отказывался. Ко мне один такой подходил: «Извини, но я даю задний ход».
ХМ, belsat.eu
